Философы от мира сего

Первый из них – Закон накопления.[41]

Не будем забывать, что во времена Адама Смита промышленный капиталист частенько зарабатывал на своих вложениях целое состояние. В детстве Ричард Аркрайт был учеником парикмахера; он умер в 1792 году, оставив после себя имущества на 500 тысяч фунтов. В первый раз переступая порог старой гвоздильни в Ротерхэме, Сэмюэл Уокер[42]

вряд ли подозревал, что на этом месте он оставит сталелитейный цех стоимостью в 200 тысяч фунтов. Джозайя Веджвуд,[43] носившийся по своей гончарной фабрике и кричавший «Джозу Веджвуду такого не надо!» всякий раз, как заметит плохую работу, оставил 240 тысяч фунтов и много собственности в форме земельных участков. Уже на ранних стадиях промышленной революции возможностей заработать было хоть отбавляй – чтобы оседлать денежную волну, надо было быть лишь достаточно быстрым, достаточно хитрым и достаточно трудолюбивым.

Целью большинства новоявленных капиталистов – в первую очередь, в последнюю очередь и всегда – было накопление сбережений. В начале XIX века в Манчестере собирались средства на открытие воскресных школ – всего около 2500 фунтов. Самые крупные работодатели города – владельцы хлопкопрядильных фабрик – в общей сложности пожертвовали на это благородное дело 90 фунтов. Благотворительность благотворительностью, но юная промышленная аристократия находила своим средствам лучшее применение – она их сберегала, и Адам Смит полностью одобрял решение богачей. Горе тому, кто не участвует в накоплении. Ну а что же до того, кто растрачивает свой капитал, то, «подобно человеку, обращающему доходы какого-либо благотворительного учреждения на суетные цели, он оплачивает праздность из того фонда, который его бережливые предки как бы завещали на содержание трудолюбия».[44]

У Адама Смита была весомая причина одобрять накопления. Будучи философом, он испытывал подобающее философу презрение к тщеславию новоявленных богачей. В накоплении же ему виделась выгода для всего общества. Ведь стоило вложить накопленный капитал в оборудование – и оно гарантировало то чудесное разделение труда, что умножает производительные возможности человека. По сути, накопление – еще один обоюдоострый меч из арсенала Смита: жадность отдельных людей, словно по волшебству, лишь позволяет увеличить благосостояние всех вокруг. Смит не озадачивается проблемой, которая застанет врасплох экономистов xx века, а именно: удастся ли частным накоплениям помочь росту производства и занятости? Он убежден, что мир способен к постоянному улучшению, а размеры рынка ограничены лишь с точки зрения географии. Девиз Смита прост: копите – и мир скажет вам спасибо. В то время энергия была словно разлита в воздухе, и всех, кто мог заниматься накоплением, второй раз просить было не нужно.

К сожалению, есть небольшая проблема: накопление рано или поздно приведет к невозможности дальнейшего накопления. Ведь оно приводило к появлению все нового оборудования, а оборудование, в свою очередь, предопределяло повышение спроса на услуги работников. Рано или поздно это повлечет за собой рост заработков, а значит, и истощение прибылей – источника накопления. Как преодолеть это препятствие?

* * *

На помощь приходит второй великий закон системы – Закон народонаселения.

Адам Смит считал, что работники, как и любой другой продукт, могут быть дополнительно произведены в ответ на рост спроса на них. При высоких заработках их количество будет возрастать, при снижении вознаграждения – уменьшаться. Смит высказывался на эту тему довольно прямо: «…спрос на людей, как и спрос на всякий иной товар, необходимо регулирует производство людей…»[45]

Эта концепция вовсе не так наивна, как кажется на первый взгляд. В те дни детская смертность в низших слоях населения была ужасно высокой. По свидетельству Смита, «в Горной Шотландии нередко встречаются матери, родившие двадцать детей и сохранившие в живых только двоих».[46] Во многих областях Англии половина детей умирала, не достигнув четырех лет, и почти на всем острове большинство умирало, не разменяв второй десяток. Скверное питание, ужасные бытовые условия, болезни – все это вызывало огромные потери среди бедняков. Поэтому даже если влияние повышенной платы за труд на показатели рождаемости было незначительным, оно вполне могло заметно увеличить количество детей, доживающих до пригодного к работе возраста.

А значит, стоит накоплению поднять заработки рабочих, как последние заметно увеличат свою численность. В действие вновь вступает рыночный механизм. Как высокие цены на перчатки влекут за собой расширение их производства, а растущее количество перчаток давит на их цену в сторону понижения, так и рост заработков увеличит количество работников – но лишь затем, чтобы подобное увеличение сбило цену, иными словами – заработную плату. Таким образом, население, как и перчатки, самостоятельно решает создаваемые им проблемы.