Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи

Таким образом, конец книги более чем противоречив — уже не в первый раз! Если судить с чисто экономической точки зрения, будущее капитализма выглядит вполне радужно; как заявляет сам Шумпетер в предпоследней фразе своей книги, если его идея о трех типах циклов верна, ближайшие три десятилетия должны быть гораздо более успешными, чем последние двадцать лет. Хотя финальная фраза вновь сбивает читателя с толку: "Но вряд ли стоит ожидать, что социологическая ситуация изменится к лучшему"[274].

Зародыш подобного аргумента можно отыскать в "Теории экономического развития", а в "Циклах деловой активности" содержатся и более четкие наброски. Тем не менее законченная картина будущего капитализма не появилась до 1942 года, когда Шумпетер опубликовал работу "Капитализм, социализм и демократия", и наше представление о том, как работает система, сильно изменилось.

Книга начинается с Маркса. Увлеченный прежде всего собой, Шумпетер, как ни странно, в интеллектуальной жизни воевал не за себя, а против других. Первой мишенью был Кейнс: обладатель системы взглядов, противоположной шумпетеровской, он к тому же привлекал к себе внимание и наслаждался восхищением всего мира, тогда как нашему герою приходилось довольствоваться признанием в университетских кругах. Что совсем на него не похоже, Шумпетер так и не удосужился отдать Кейнсу должное. Когда появилась "Общая теория…", в своей рецензии он всячески расшаркивался перед ее автором ("одним из самых выдающихся людей, обративших внимание на экономические проблемы"), но повел себя крайне недостойно и, кажется, глупо по отношению к самой книге ("чем меньше о ней будет сказано, тем лучше"[275]

).

Главным противником Шумпетера на интеллектуальном фронте был вовсе не Кейнс, а Маркс. Шумпетер изучал его в студенческие годы и обсуждал с наиболее талантливыми молодыми марксистами вроде Рудольфа Гильфердинга и Отто Бауэра. Он лучше какого-либо другого западного экономиста был знаком с существовавшим тогда корпусом работ Маркса (большинство трудов Мавра достигли англо-американского мира лишь в пятидесятых годах). В Гарварде он охотно пускался в дискуссии о Марксе с младшими коллегами и, вообще говоря, относился к тому объективнее, чем к Кейнсу! Поэтому вряд ли стоит удивляться, что "Капитализм, социализм и демократия" начинается именно с Маркса, как единственного достойного интеллектуального оппонента.

"Маркс — пророк", "Маркс — социолог", "Маркс — экономист", "Маркс — учитель" — таковы названия первых четырех глав книги. Уже начинает становиться ясным, в чем экономисты согласятся, а по поводу чего разойдутся в своих мнениях. Для Маркса определяющими качествами капитализма были диалектическое преобразованием порождаемое самой системой неравновесие. Конечно, Шумпетер не мог с этим не согласиться, ведь именно Марксова концепция развития капитализма лежала в основе его собственных взглядов. При этом Маркс в качестве главной причины подобной динамики называет противостояние рабочего класса классу собственников — противостояние, которое вызывает непрерывное уменьшение прибавочной стоимости, а значит, заставляет всех капиталистов, а не только первопроходцев, защищать свою прибыль с помощью сберегающих труд инноваций.

Вот тут Шумпетер вынужден не согласиться со своим предшественником. Он предлагает нам иной взгляд на проблему, где центральное место занимает "буржуазный" аспект капитализма, а не его более дикие, хищнические свойства. По Шумпетеру, этим буржуазным компонентом был рациональный, любящий жизнь капиталист, казавшийся ему прямой противоположностью хамоватого, помышлявшего лишь о славе воина. "Эволюцию буржуазного образа жизни, — писал он, — можно легко и с пользой проследить на примере возникновения пиджачного костюма"[276]

. Подобную ремарку вполне можно было обнаружить у Веблена. Таким образом, по мнению Шумпетера, капитализм обязан своей подвижностью не главному действующему лицу — буржуазному капиталисту, — а чужаку, выскочке-предпринимателю. Тот же Веблен или Маркс вряд ли углядели бы здесь различие, но оно является ключевым для шумпетеровского анализа системы.

Мы не будем подробно останавливаться на других расхождениях с Марксом. Возможно, Шумпетер не осознавал истинной силы своего противника, но, по всей видимости, понимал, что перед ним интеллект гигантских масштабов, с которым следует бороться — и побеждать — по предложенным им же правилам. Именно этим он и решил заняться. Уже на следующей за главой "Маркс — учитель" странице нас встречает вопрос: "Может ли капитализм выжить?" Ответ вызывает удвоенное потрясение: "Нет, не думаю".