Финляндия: государство из царской пробирки

К тому же вскоре нашим предкам стало не до шведов, поскольку возле русских рубежей появились более сильные и опасные враги. В первые годы XIII века начинается наступление немецких рыцарских орденов на земли Прибалтики. Продвижение немцев в Эстонию вынудило Новгород сосредоточить основное внимание и силы для защиты этой давней и очень важной сферы русского влияния, лежавшей у самых пределов собственной территории Новгородской земли[43]. Затем следует опустошительное татаро-монгольское нашествие, которое хотя и не затронуло непосредственно Новгород, однако лишило его поддержки из центральных русских княжеств. В результате на северо-западном театре военных действий русским пришлось перейти к обороне.

Отказ от дальнейших наступательных походов не позволил Новгородскому государству использовать плоды выдающихся побед, достигнутых им в борьбе со Швецией. Владения шведов в Финляндии могли быть в первые годы XIII века полностью ликвидированы, но новгородцы после первоначальных успехов прекратили активные действия, и шведская колония смогла пережить этот кризис[44].

Глава 2

Русь теряет Финляндию

Ту страну, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял.

Хроника Эрика

Подходящий кандидат на пост финляндского епископа, не страшащийся безвременно принять «мученический венец» за католическую веру и шведскую власть, отыскался лишь к концу второго десятилетия XIII века. Им стал англичанин Томас, бывший каноник Упсальского собора[45]. Новый епископ сразу же проявил себя способным организатором. Одновременно с укреплением шведской власти над сумью Томас начал вести широкомасштабную католическую пропаганду среди еми. Под его руководством шведские миссионеры сумели склонить бо́льшую часть этого финского племени, в первую очередь правящую верхушку, к принятию католичества[46]

.

В результате в середине 1220-х годов емь вновь выходит из повиновения Новгороду. Возглавлявший новгородскую внешнюю политику князь Ярослав Всеволодович хорошо понимал, какую опасность это представляет. Решено было прибегнуть к самым крутым и решительным мерам, чтобы восстановить зависимость отпавших областей от Новгорода. С этой целью зимой 1226/27 года был предпринят очередной карательный поход. Перейдя по льду Финский залив, князь Ярослав со своей дружиной прошёл через всю землю еми, достигнув самых отдалённых местностей, ещё не видавших русских воинов. Новгородцы предали суровому наказанию непокорные области, захватив множество пленных[47].

Чтобы обезопасить от шведского влияния прилегающие к земле еми западные области Карелии, Ярослав в том же 1227 году прибег к такой чрезвычайной мере по укреплению русской власти над этими территориями, как массовое крещение корелы в православие[48].

Однако, несмотря на военный успех, Ярославу не удалось восстановить политическую зависимость еми от Новгорода. Как только новгородские войска ушли, бо́льшая часть племени снова вышла из повиновения. В 1228 году около 2000 воинов еми отправились в набег на русские сёла, чтобы отомстить за карательный поход. Посадник Ладоги Владислав, не дожидаясь подхода новгородцев, вступил в бой. С наступлением ночи битва временно прекратилась. Емь запросила мира, но ладожане ответили отказом. Изрубив захваченных ранее пленников, емь бросилась бежать в лес. Ладожане истребили большое число бегущей еми, а лодки их сожгли. Остатки разбитой еми добивали корела и ижора[49]

.

Тем временем информация о происходящем в далёкой Финляндии дошла до папского престола. Получив письмо епископа Томаса, в котором тот жаловался на русских и просил о помощи, папа Григорий IX решил подвергнуть Новгород торговой блокаде. Глава католической церкви имел все основания полагать, что эта мера окажется действенной и у новгородского купечества жажда наживы перевесит патриотизм. Ведь когда буквально накануне, в 1228 году, Ярослав Всеволодович попытался организовать поход на Ригу, правящая верхушка Новгорода и Пскова дружно выступила против князя, не желая нарушать налаживающиеся торговые связи с рижскими немцами[50].

В булле от 23 января 1229 года, адресованной рижскому епископу, пробсту (настоятелю собора — И. П.) рижской соборной церкви и аббату Дюнамюнде, папа потребовал принять меры, чтобы купцы под угрозой предания анафеме прервали торговлю с русскими «до тех пор, пока последние не прекратят все враждебные действия против новоокрещённых финнов»[51].