Финский дом

Арсений знал этого дядьку. Здоровяк-шофёр возил его несколько раз в поле к комбайну старшего брата с обедом в узелке. Арсений представил себе, как он здоровый, розовый после бани приходит домой, пьёт ядрёный деревенский квас (с подбородка падают янтарные капли), ложится на кровать и вдруг превращается в покойника. Из живого становится мёртвым. Как раз тем летом похоронили бабушку, и Арсений уже знал, как выглядят покойники, как человека хоронят и как приходят поминки. С тех пор рисовая каша с изюмом ассоциировалась у него с этим печальным обрядом.

А разговор цепляет одну смерть за другой. Этого задавило бревном, другой утонул, третий попал под поезд. Вспомнили и дядю Арсения, который в пургу сбился с пути, долго плутал вокруг деревни, и замёрз насмерть в двух шагах от забора соседского сада.

И чего это взрослые будто бы смакуют подробности, словно это доставляет им какое-то болезненное удовольствие.

Может быть, подумал Арсений, очнувшись от воспоминаний, это нормально – Memento mori?

Арсений вдруг обратил внимание, что плоское небо и такая же плоская пустыня начали менять цвета и странно загибаться краями друг к другу. Появился горизонт, которого – Арсений только теперь это осознал – раньше не было. Небо и пустыня слились в один целый кокон, и этот кокон начал сжиматься. Он сжимался всё стремительнее и, не успев испугаться, Арсений сам превратился в кокон. Перед глазами (перед какими, ведь у кокона не было глаз?!) поплыли разноцветные очень чёткие идеально ровные геометрические фигуры, которые сменились ослепительные, гипнотизирующие круги, непонятные – похоже компьютерные – символы. Арсений вдруг осознал, что не дышит! Но как это может быть?! А что такое дышать? Это втягивание воздуха в лёгкие. Но что такое «лёгкие» и что такое «воздух»?

И в этот момент Арсений осознал с кристальной ясностью: обман! Вся жизнь – обман! Нет никакого воздуха, никаких лёгких, нет никакого Я и никакого Мира. Есть лишь компьютерная программа, а вся жизнь – лишь упорядоченное движение электронов.

Страх сжал сердце Арсения (но какое сердце может быть у компьютерной программы?), страх перерос в ужас ожидания неминуемого небытия: сейчас, вот-вот сейчас кто-то могущественно несуществующий (Бог?) щёлкнет кнопкой, и сознание Арсения начнёт стремительно меркнуть, сощёлкнется в узкую белую линию, которая превратится в ослепительную точку – и всё!

Арсений почувствовал, как ужас переродился в сильнейшее разочарование, потом его объяла невыносимая печаль, которая неожиданно вылилась в злость. И эта злость, не известно где находившаяся (Арсения-то не было), остановила панику. Арсений с облегчением почувствовал, что снова дышит, что у него есть тело, что Ангел Смерти по-прежнему сидит перед ним на сером валуне и внимательно за ним наблюдает.

Всё вошло в норму, только отсутствия горизонта Арсений никак не мог понять, да застрял на дне сознания вопрос: так жизнь действительно реальна, или просто кто-то передумал пока нажимать кнопку «выкл»?..

Стук в дверь. Хозяин открывает дверь, а на пороге маленькая – с голубя смерть. Маленькая, но страшная, с косой, в чёрном балахоне и капюшоне. Хозяин схватился за сердце, но смерть замахала руками:

– Да не бойся, не бойся, я не к тебе, к твоей канарейке.

Они посидели молча, и когда сердце Арсения стало биться ровнее, Ангел поменял книгу на новую и прочитал:

– «Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стёкла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул: «Неужели?..» Ещё раз, и последний раз, мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно».

Арсений открыл глаза и увидел, что сидит в тесной комнатушке медпункта; вокруг него военные; все смотрят в маленький экран переносного телевизора. Где-то за спинами на белой кушетке на жёстком солдатском байковом одеяле (в медпункте очень жарко) постанывает раненый человек. Арсений не видел его, но знал, что это горбоносый крепкий с зелёными глазами и многодневной щетиной чеченец. Живот его перебинтован, и на белой марле проступили желтоватые и розовые пятна.

На экране телевизора развалины кирпичного дома, похоже, многоэтажки. Бородатые люди в зелёных повязках на головах, камуфляжной форме и с автоматами в руках окружили невысокого белобрысого мужчину в летней форме с лейтенантскими погонами. Арсений непонятно как знает, что плёнка, которую они смотрят, каким-то образом связана с раненым человеком, постанывающим за спиной.