Финт хвостом

– Вот тут дыра, рядом с водосточной трубой. Наверное, кошка пролезла тут. Молодец, мама-кошка. Сообразила, как защитить детенышей. – Мать указала на место чуть ниже карниза, где труба только отчасти закрывала дыру, которую отец случайно пробил, когда ремонтировал крышу.

– Я ее видела раньше, – сказала Наоми. – Маму-кошку. Она ловит сусликов в поле. У нее вид такой боевой. Отец сказал, что она спрятала здесь котят, потому что это у нее такой инстинкт.

Мама задумчиво посмотрела на мужа, который косил лужайку на заднем дворе.

– У него выходной, и он косит лужайку… Мы его видим только за завтраком и перед сном, а в выходной он косит лужайку.

– Это у него такой инстинкт, – сказала Наоми. В воздухе пахло дымом от выхлопов газонокосилки и свежескошенной травой. Пылинки и пух одуванчиков ярко искрились в желтых лучах солнца.

Наоми думала о котятах весь день.

– Интересно, а сколько их там?

– Я думаю, несколько, – сказала мама. – Может быть, пять.

– А почему у людей не бывает сразу так много детей, как у кошек?

Мама рассмеялась:

– У некоторых бывает. Но они сумасшедшие. Поверь мне, когда ты будешь готова сама завести ребенка, ты не захочешь нескольких сразу.

– Я очень-очень хочу детей, – сказала Наоми. – Когда у меня будут дети, я буду беречь их и защищать. Как мама-кошка.

– Тебе еще рано задумываться о детях.

– Но ведь я появилась, когда тебе было всего восемнадцать.

– Ну, все равно у тебя еще девять лет впереди. И тебе еще нужно успеть найти мужа.

Отец, который слышал их разговор, оторвался от газеты:

– По-моему, ты слишком торопишься, Джин. Ей еще рано об этом думать.

Мама стрельнула глазами на мужа и опять повернулась к Наоми.

Гостиная была выдержана в синих и голубых тонах, и Наоми иногда думала, что это огромное море и она плывет по нему на диванной подушке, а родители далеко-далеко от нее, где-то на глубине.

Вот папин голос булькает где-то вдалеке. Он что-то ей говорит – что-то, что ей совершенно не интересно, – но она знает, как накрыть надоедливый голос волной, чтобы он ей не мешал.

После ужина Наоми забралась на крышу по водосточной трубе с фонариком, зажатым в зубах, который все время норовил выскочить, из-за чего ей казалось, что ее сейчас вырвет. Она ухватилась за край крыши, стараясь не порезать пальцы об острый выступ трубы, и вставила левую ногу в промежуток между трубой и стеной. Направив фонарик в дыру, она увидела пару свирепых, сверкающих красным глаз и какое-то шевеление. И больше ничего. Глаза, горящие в темноте, немного ее напугали, и она попробовала высвободить ногу, чтобы спуститься вниз; но нога застряла. Мама-кошка высунулась из дыры, так что теперь ее морда была прямо напротив лица Наоми. Наоми услышала угрожающее рычание, которое было совсем не похоже на кошачье. Она испугалась и уронила фонарик. Кошка опять зарычала и полоснула ее по лицу когтями. А потом Наоми все-таки удалось высвободить ногу, и она упала с высоты около пяти футов, приземлившись на мягкое место. Ноги пронзила острая боль.

Мама выскочила из дома и подбежала к ней.

– Господи! Что ты тут делаешь? – Она помогла дочке подняться на ноги.

– Моя нога… – простонала Наоми.

Нога болела нещадно, так что Наоми совсем не хотелось двигаться. Но мать подхватила ее на руки и отнесла в гараж, где был свет. Наоми увидела кровь. Но она вовсе не била фонтаном, как представлялось Наоми, а тихонько сочилась из мелких ранок, как моросящий дождик.

– Ты поранилась осколками, – сказала мама и быстро вытащила их из раны. У Наоми даже не было времени, чтобы как следует разреветься. Слезы просто текли по щекам. Нога горела огнем.

На крики вышел отец. Он был в белых боксерских шортах и старой серой футболке.

– Что тут у вас приключилось?

– Она сильно порезалась.

– Я же ей говорил, чтобы она убрала осколки… – Он повернулся к дочери и спросил уже мягче: – Я ведь тебе говорил, что их нужно убрать, Наоми?

Наоми смотрела на него сквозь слезы. Ее взгляд как будто скользил по предметам, ни на чем не задерживаясь. Все было размыто.

– Ее надо отвезти к врачу, – сказала Джин.

– Ага… Вот только где бы нам взять триста баксов?

Джин промолчала.

– Мы сами справимся, правильно?

Джин как будто хотела что-то сказать, но передумала. Повисла неловкая пауза.

– Наверное, справимся… Господи, Дэн. А если это серьезная рана?

– Обычный порез. Самым обыкновенным стеклом. Ты ведь сумеешь его зашить?

– Милая, – мама повернулась к Наоми, – а ты сама как считаешь?

– Делай, как хочет отец.

– Она всегда меня так называет, – вставил отец. – Не папуля, не папа. Отец. Разве не странно?

Джин пропустила замечание мужа мимо ушей. Она приложила теплую ладонь к влажной щеке дочери.

– Когда что-то болит, плакать – это нормально.

– А еще она никогда не смотрит мне в глаза, – продолжал распаляться Дэн. – Ты не замечала? Ты у нас мама, а я отец.

Черт…

Он говорил что-то еще, но звуки начали расплываться, потому что Наоми вдруг показалось, что она слышит, как там – в стене – мяукают котята. Все громче и громче…