Финт покойной тети

На душе полегчало. Не от названной суммы, а от того, что она сошлась с той, которая и должна наличествовать. Алексей сидел за столом, наклонившись к продолговатым, круглым и квадратным коробочкам разных цветов. Внутри них на черном, синем и бордовом бархате тускло блестело золото и дрожали острыми радужными бликами драгоценные камни. Взгляд Леши стал мечтательным, и он водил своими аристократическими пальцами по прохладным камням. Господи, как это красиво! Только бы он не забыл обо мне.

— Настька, ты знаешь, сколько это стоит?

— Догадываюсь. Штук под сто.

— Нет, голуба моя. Под четверть миллиона. Один вот этот камень тянет на полтинник.

Камень, блистающий сотней граней, в оправе из платины, прозрачный и огромный, не вызвал у меня никаких эмоций.

— Я равнодушна к бриллиантам.

— Серьезно? — Алексей наконец-то обернулся ко мне. — А если вот так?

Он привычным движением стянул с меня свитер, и я осталась в бюстгальтере и домашней юбке. На моей шее Леша застегнул колье из аметистов.

Это не очень дорогие камни, но в колье их было сто двадцать, они были семи оттенков и все чистейшей воды. Когда все это было не моим, я с удовольствием и завистью читала сопроводительные документы к каждой драгоценности. Там были описаны данные металла, караты и цифры чистоты камней, оттенок каждого камня, ювелирный мастер, название огранки и узор оправы. Часто приводились легенды. Вот это колье должно охранять от алкоголизма. Катя купила его у старушенции восьмидесяти лет, выпивающей ежедневно. Пила она исключительно красное вино и смотрела на свое единственное оставшееся украшение. Внучке не завещала его из принципа, не верила, что невестка родила девочку от ее сына. Продала колье, купила себе крохотную дачку с камином-печкой и пятьдесят ящиков дешевого вина. Пьет его наверняка до сих пор.

Алексей вдел мне в уши аметистовые серьги, тяжелыми гроздьями спустившиеся до плеч.

— Смотри, как ты красива! Что ты чувствуешь?

— Писать хочу.

Леша засмеялся, откинув голову. Светлые волнистые волосы его тоже откинулись назад. Я, наверно, очень глупа. За один такой смех в моем доме, за то, что он со мной, я спокойно отдам все эти побрякушки. Хотя недавно я так мечтала их иметь, мне казалось, что от обладания ими в жизни прибавится счастья.

Леша повез меня к туалету. Это был своеобразный ритуал, выработанный еще в больнице. Он помог мне не упасть на кафеле ванной, посадил на унитаз и ждал на кухне шума слива воды. Сейчас я стояла на одной ноге у раковины, мыла руки. Драгоценности переливались на мне, но я чувствовала себя идиоткой.

— Леша!

— Да.

— У нас есть черный хлеб?

— Нет. Но могу сбегать.

— Подожди. Сегодня Вадик приезжал, это друг Славы, который брат…

— Я знаю. Что он хотел?

— Поговорить с тобой. Он сказал, что ты фальшивой валютой торговал.

— Козел. — Сильные руки посадили меня в кресло и отвезли на кухню. — Вот, значит, почему у тебя такое настроение плаксивое. Слушай, а ты не в связи с этим в сейф полезла? Наличные решила проверить, думала, я позарился на эти бумажки?

Он развернул кресло к столу и нагнулся, вглядываясь в мое лицо.

— Леша. — У меня опять задрожали губы и защипало глаза, я сдернула с шеи колье, которое разорвалось на одном из золотых завитков. — На. Мне не надо ничего. Кроме тебя.

Больше говорить я не могла, заплакала в голос. Леша поцеловал мои мокрые глаза, положил колье на стол и сходил в комнату за свитером.

— Замерзла, наверное. — Он одевал меня и шептал на ухо: — Запомни, я живой, не идеальный, я могу ошибаться, могу загулять, могу перекурить и быть иногда злым. Но никогда не предам тебя. Ты мне нравишься. Очень.

Нос пришлось опять вытереть рукавом свитера. Получилось это со смешным хлюпом.

— А я без тебя не смогу жить. Вернее, смогу, но это будет не жизнь.

Не знаю, как ведут себя люди после таких объяснений. Леша достал из холодильника нескончаемый мартини, разлил по бокалам.

— Давай за тебя. И Насть, на сегодня с серьезными беседами покончено. Мне есть хочется, и ты черного хлебушка просила, сиротка.

— Обойдусь белым. Лешенька, а как же Вадик? Это ведь «братки».

— Разберусь, не нервничай. Люля-кебаб будешь?

— Буду.

Мама приехала в девять утра и очень удивилась, встретив на пороге уходящего на работу Алексея. Ей постоянно казалось, что он сидит на моей шее. При виде синяка на моей скуле она чуть дара речи не лишилась, как рыба разевала рот и махала правой рукой перед моим лицом.

— Упала я, упала. С кресла свалилась. Леша в это время на работе был.

— Я бы его убила, если б он вот так…

— Мам, ну какая от него может быть угроза? Он безобидный и тихий. Специальность не криминальная, его типография бланки печатает для банков. И вообще он очень начитанный, умный и рассудительный молодой человек.

Она смотрела на меня с легким недоумением, а я подумала, что немного заигралась с эпитетами.

— Маркиз де Сад был одним из самых образованных людей своего времени…

— Мама, да ты чего?

— Ой, Насть, не обращай внимания. Но как-то странно приезжать и видеть тебя рядом с мужчиной. В другой квартире, в чужой одежде… Слишком быстро все изменилось.