Читаем Фёдор Логинов полностью

Осознанный выбор весомее спонтанного решения. Тем более если он не случаен, а подсказан самой жизнью. Фёдор не только видел, но и чувствовал, что в лице большевиков в России установилась власть, близкая по духу простому народу, среди которого он вырос и жил, сызмальства познав цену тяжёлому, порой непосильному труду и заработанному куску хлеба.

Большое влияние оказала на него и сама атмосфера Петрограда, наполненная революционной романтикой, духом борьбы с отжившим, но отчаянно сопротивлявшимся миром, захватывающим ощущением новизны. К тому же оказался наш герой в самом центре событий — квартировал он у тётки, проживавшей на Невском проспекте.

1918 год выдался едва ли не самым тяжёлым для Советской республики. Немцы с союзниками, захватив Псков, рвутся к Петрограду. Выдвинут главный лозунг дня «Социалистическое отечество в опасности!». Россия — в кольце фронтов Гражданской войны.

Окончательный выбор сделан. В свои восемнадцать лет Фёдор Логинов записывается в полк Петроградской трудовой коммуны — так стал именовать себя Петросовет с марта 1918 года, после переезда советского правительства в Москву. И вскоре его направляют на Восточный фронт…

Ранние годы биографии Логинова помогают понять, в каких условиях формировался его характер, но не дают исчерпывающего ответа на вопрос, который мы поставили перед собой в конце предшествующей главы: что и откуда взялось в этом человеке?

Хотя многое и прояснилось. Например, истоки его уважительного отношения к человеку труда и колоссальной работоспособности, которые отличали Фёдора Георгиевича все последующие годы. Или обострённое чувство собственного достоинства, подчёркнутые независимость и самостоятельность, перераставшие порой, как мы уже знаем, в необоснованное упорство, в привычку решать спорные вопросы волевыми решениями. Здесь, как нам кажется, во многом сказалась психология, свойственная зажиточной части крестьянства. Середняк — далеко не последний человек на селе, привык к уважению и почитанию. Взять, к примеру, отца Логинова — не всякому позволят мужики верховодить собой, управлять артелью. Ну а Фёдор с его способностями, внешностью и богатырской силой имел, по местным меркам, все основания считать себя «первым парнем на деревне».

Как человек, близкий к земле, обладал Логинов и другими качествами — теми, что имеют глубинные корни, передаются из поколения к поколению, впитываются с молоком матери.

Неподалёку от Немчуги, здесь же, в Боровичском уезде, на берегу живописного озера Шерегодра, раскинулось село Кончанское — бывшее имение Суворовых, приобретённое в XVIII веке В. И. Суворовым, отцом великого русского полководца (ныне здесь расположен Музей-заповедник А. В. Суворова). Кончанское не раз посещал Александр Васильевич, а в 1797–1799 годах он отбывал здесь ссылку, после которой, кстати, совершил два победоносных похода: Итальянский, увенчанный знаменитой победой в битве при Нови, и Швейцарский, яркий эпизод которого (спуск с горы Панике) запечатлён на знакомой нам со школьных лет картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы». А в ссылку отправил его император Павел I, фанатичный сторонник прусской военной системы, которую наотрез отказывался признавать Суворов, продолжая готовить войска и воспитывать солдат по-своему («Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять?»). Прослышал Павел и о другой любимой поговорке Суворова: «Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак, и я не немец, а природный русак».

Вот это суворовское — «природный русак» — вполне подходит к образу Логинова, навевающему воспоминания об удалом молодце, герое новгородского эпоса Василии Буслаеве, которому всё нипочём.

Всем нам хорошо известно историческое значение северо-западных русских земель, сыгравших важную роль в становлении древнерусской цивилизации и государственности. Именно здесь ещё в докиевский период российской истории возникла Новгородская Русь, где поначалу правила династия Рюриковичей. После того как князь Олег, опекун малолетнего сына Рюрика, в 882 году захватил Киев, перенёс туда столицу и стал распространять свою власть на другие княжества, началось длительное противостояние Новгорода и Киева.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное