Фиора и король Франции

— А я! — с отчаянием в голосе воскликнула Хатун. — Я что, остаюсь здесь?

— Я думаю, что маленький Филипп не даст тебе скучать.

Или ты больше не хочешь с ним заниматься? — с излишней резкостью спросила Фьора. — Я не могу брать с собой в Париж всех, да еще в сложившихся обстоятельствах. А то, что Леонарда едет со мной, вполне обычная вещь!

Как в те прежние годы, когда она была рабыней, Хатун встала перед Фьорой на колени, а затем упала ниц.

— Прости меня! Я так люблю тебя и не хочу расставаться с тобой ни на минуту, и только поэтому вызвала твой гнев. Будь ко мне снисходительной! Ты знаешь, как я к тебе привязана…

— Знаю, — ответила Фьора более мягко. Она понимала, что не в состоянии взять с собой полдюжины человек и поселить их всех у Нарди. — Официально я еду по делам, а в этом случае никто не берет с собой всех домочадцев. А если ты не хочешь нянчить моего сына, я снова вызову Марселину. Поверь, здесь ты принесешь больше пользы!

Хатун подняла на нее полные слез глаза:

— Ты права. Но мне так хотелось посмотреть на того ребенка, который родится!

— Ну нет! — вмешалась Леонарда. — Твоя страсть к детям может доставить нам много неприятностей. Дурочка, разве тебе не хватает Филиппа?

— Он, — вздохнула татарка, — уже подрос, а совсем маленький…

— Фьора взяла ее за плечи и заставила смотреть себе прямо в глаза.

— Ты должна хорошо запомнить: о другом ребенке не может быть и речи, иначе зачем бы мне уезжать? Ты должна забыть об этом! Поняла? Если все произойдет так, как я задумала, ты его никогда не увидишь!

— Никогда?

— Никогда, — твердо ответила Фьора. — Мне не надо будет выбирать между ним и моим супругом, а от Филиппа я не откажусь ни за что на свете! Если ты не способна выполнить то, что я от тебя требую, скажи мне это немедленно!

— Что ты тогда сделаешь? — забеспокоилась татарка.

— Я отошлю тебя к Деметриосу. Ты вернешься на виллу во Фьезоле, а Перонелла займется моим сыном. Да и вообще, это, по-моему, наилучшее решение. Отныне ты свободна, совершенно свободна, можешь выходить замуж и иметь своих собственных детей! Хочешь вернуться во Флоренцию?

В черных глазах татарки промелькнуло нечто, похожее на ужас.

— Нет, нет! Я не хочу с тобой расставаться! Не думай, я останусь здесь! Но, прошу тебя, не уезжай слишком надолго!

— Хатун так и останется навсегда ребенком, — заметила немного позже Леонарда, когда они остались с Фьорой наедине. — Жизнь баловала ее и не подготовила к трудностям…

— Не говори так! И у нее были трудные времена!

— Но они так быстро прошли! Удача идет рядом с нею, но Хатун не отдает себе в этом отчета. Счастливые годы во дворце Бельтрами, а прямо оттуда — в объятия мужа, который ее нежно любил. Правда, после его смерти ее продали, но опять же, кому? Благородной даме, у которой ей жилось почти так же привольно, как и в нашем доме, а затем она нашла вас и приехала сюда. Здесь Перонелла балует ее как собственную дочь, а малыш привязан к ней, как к старшей сестре. А сейчас вы слышали? Наш Филипп, которого, по вашим словам, она так мечтала увидеть, стал для нее слишком взрослым, и она хочет нового ребенка! Младенцы и котята — вот что ей нравится больше всего! Она теряет голову при мысли об этом будущем ребенке и готова испортить все то, что мы с таким трудом выстроили!

— И что вы предлагаете? Не убивать же мне ее? — устало спросила Фьора.

— Конечно, нет, но, если вы согласитесь, я смогу внушить ей такой страх, что она замолчит навсегда. Только советую мне не мешать.

— Если она скажет хотя бы одно слово, то немедленно уедет во Флоренцию, я ей это обещала!

— Но вы ничего не потеряете, если это повторите! Ее надо будет убедить в том, что, как только она распустит язык, ее сразу же прогонят. Здесь вокруг Хатун крутятся двое или трое парней, и ей это доставляет удовольствие. Стоит одному из них соблазнить эту дурочку — неизвестно, что она выболтает ему ночью! У нее такой темперамент, что вам и не снилось!

Фьора не стала говорить, что ей было на этот счет известно.

Она вспомнила Хатун в заведении у Пиппы, стоящую на коленях и извивающуюся под ласками этой сводни, а утром эта же Хатун сбежала с человеком, с которым провела ночь.

— Надо приказать Флорану и Этьену повнимательней за нею присматривать, — заключила Леонарда. — Она знает слишком важные вещи, чтобы испортить наш план.

Фьора ничего не ответила. Она любила Хатун и полностью ей доверяла, в чем ей еще никогда не пришлось раскаиваться.

Но Леонарда знала ее почти так же хорошо, и, помимо всего, она обладала житейской мудростью, которая подсказывала ей, что у всякого человеческого существа есть предел возможностей.

Однако Леонарда не догадывалась о том, что происходило этой ночью в доме, увитом барвинком. Уложив в постель маленького Филиппа, Хатун отказалась идти ужинать, ссылаясь на то, что неважно себя чувствует. Она сидела на кровати и горько плакала до тех пор, пока в доме все не стихло… Тогда она встала, сняла платье, оставив нижнюю рубашку, и вышла из комнаты, не зажигая света. Она, как кошка, могла видеть ночью в темноте без всякого света.