Фирма

— Предварительная стадия уже закончена, Олли.

Таверна «Песочные часы» в Нью-Йорке выходила фасадом на Сорок шестую улицу, неподалеку от того места, где она перекрещивалась с Девятой авеню. Это было небольшое темное помещение всего на двадцать два места, оно прославилось благодаря своему исключительно дорогому меню и тому, что на прием пищи каждому посетителю отводилось ровно пятьдесят девять минут. На стене над каждым столиком были укреплены песочные часы, беззвучно сыпавшие минутами и секундами до того момента, как хранительница времени — официантка — не подходила к столику для окончательного расчета. Пользуясь популярностью у прохожих на Бродвее, таверна обычно была переполнена, а постоянные посетители терпеливо дожидались своей очереди у дверей.

Лу Лазарев любил «Песочные часы» за их мрак, в котором так удобно было поговорить с нужным человеком, не привлекая чужого внимания. Поговорить недолго, накоротке, под часами. Нравилось ему здесь еще и потому, что таверна располагалась не в итальянском квартале. Сам он не был итальянцем и, даже будучи под началом у сицилийцев, не обязан был есть их еду. А еще он чувствовал себя здесь уютно по той причине, что родился и первые сорок лет жизни провел в театральной среде. Затем штаб-квартира корпорации переместилась в Чикаго, ему тоже пришлось переезжать. Однако бизнес требовал по крайней мере дважды в неделю приезжать в Нью-Йорк, и, когда интересы дела диктовали необходимость встречи с равным себе по статусу членом другого клана, Лазарев в качестве нейтральной территории обычно предлагал «Песочные часы». У Тубертини статус был соответствующий, даже чуть выше. Соглашение на таверну он дал не очень охотно.

Лазарев приехал первым, и ему не пришлось долго ждать, пока освободится столик. Из собственного опыта он знал, что толпа к четырем часам пополудни уже рассеется, к тому же сегодня был четверг. Он попросил стакан красного вина, официантка повернула над его головой песочные часы, и время пошло. Лазарев сидел у ближайшего к выходу столика и, повернувшись спиной к залу, смотрел на улицу. Ему исполнилось пятьдесят восемь, у него была широкая грудь и солидных размеров живот. Положив руку на скатерть в красную клетку, он потягивал вино и рассматривал проносящиеся мимо автомобили.

Слава Богу, Тубертини оказался пунктуальным: вниз успела пересыпаться ровно четвертая часть белого песка. Мужчины вежливо пожали руки; Тубертини пренебрежительным взором обвел небольшое помещение. Он послал Лазареву деланную улыбку и уставился на свое место у окна — сквозь стекло его спину можно прекрасно рассмотреть с улицы, это будет раздражать. Это опасно. Но машина его находилась рядом, а в ней — двое его людей. Тубертини решил быть вежливым. Он обошел вокруг стола и уселся.

Выглядел Тубертини с иголочки. Тридцатисемилетний зять самого старика Палумбо, член семьи. Женился на его единственной дочери. Изящный, с худощавым загорелым лицом и короткими черными волосами, аккуратно зачесанными назад. Заказал себе то же вино, что и Лазарев.

— Как поживает мой старый друг Джой Моролто? — вежливо осведомился он с улыбкой.

— Отлично. А мистер Палумбо?

— Неважно со здоровьем и совсем плохо с характером. Как обычно.

— Ему мои наилучшие пожелания.

— Передам обязательно.

Приблизившаяся официантка многозначительно посмотрела на сыплющийся песок.

— Только вино, — ответил на ее немой вопрос Тубертини. — Еды не нужно никакой.

Лазарев бросил взгляд на меню, передал его женщине.

— Тушеный лосось и еще один бокал вина.

Тубертини посмотрел на своих людей в автомобиле, ему показалось, что они начали дремать.

— Что не в порядке в Чикаго? — спросил он.

— Все в порядке. Нам только нужна кое-какая информация, вот и все. Мы слышали, и это не более чем слух, что у вас есть кто-то очень надежный внутри Бюро, довольно близкий к Войлсу человек.

— Ну, а если это и так?

— Нам бы весьма пригодилась информация от него. У нас в Мемфисе есть небольшая фирма, куда фэбээровцы пытаются изо всех сил сунуть свои носы. Один из сотрудников фирмы попал под подозрение, но мы так и не смогли убедиться, действительно ли он начал двойную игру.

— А что будет, когда вы в этом убедитесь?

— У него вырвут печенку и отдадут ее крысам.

— Серьезно?

— В высшей степени серьезно. Что-то говорит мне, что ищейки вышли в Мемфисе на наш след, это причиняет массу неудобств.

— Назовем нашего человека Альфред и допустим, что он весьма близок к Войлсу.

— Хорошо. От Альфреда нам нужен ответ на очень простой вопрос. Мы хотим знать, работает ли наш сотрудник в паре с ФБР.

Тубертини не сводил с лица Лазарева своих черных глаз и маленькими глотками пил вино.

— Альфред как раз специализируется на простых ответах. Он предпочитает говорить либо «да», либо «нет», и больше ничего. Мы использовали его дважды, и оба раза вопрос был: работают ли ищейки там-то или там-то. Он чрезвычайно осторожен. Не думаю, что он выдаст вам еще и детали.

— Его информации можно доверять?

— На сто процентов.