Фитин

Несомненно, на его совести тоже, как у большинства видных чекистов той поры, много тёмного. Он должен был приспосабливаться к системе, поднявшей его столь высоко. Но в отличие от многих сослуживцев делал это не только для того, чтобы уцелеть в безжалостной сталинской мясорубке, но и чтобы иметь возможность добросовестно выполнять свой профессиональный долг. Не будучи жестоким по природе, он, увы, безропотно выполнял все бесчеловечные приказы, которые получал “сверху”, но собственной инициативы при этом никогда не проявлял. Будучи военным человеком <в 1917году, во время Первой мировой войны, он окончил Оренбургскую школу прапорщиков, но принять участия в боевых действиях не успел. — А. Б.> и дисциплинированным коммунистом, Меркулов даже и не помышлял о том, что волей-неволей порой творит беззаконие... Возможно, Меркулов успокаивал свою совесть тем, что старался как можно лучше бороться с реальными врагами советского государства.

В отличие от других фигур бериевской команды Меркулов был хорошо образован, обладал манерами воспитанного человека. Он прекрасно фотографировал и снимал любительские фильмы на узкоплёночную камеру. Тяготел к сочинительству и даже писал пьесы...

У Меркулова было одно ценное качество: <хотя>

он никогда не спорил с высшим начальством — Сталиным (перед Берией он мог защищать свою точку зрения по конкретным вопросам), но, получив приказ, относящийся к чистой сфере разведки или контрразведки, позволял намёком её руководителям поступать так, как они считают нужным в интересах дела. Более того, никогда не подставлял под удар своих подчинённых, хотя, если нажим был уж очень силён, открыто и не брал, вроде бы, под свою защиту. Во всяком случае, за все годы пребывания его на посту начальника ГУГБ НКВД и наркома НКГБ вплоть до 1946 года никто из его сотрудников не был им репрессирован. <...>

Меркулов уважительно относился к подчинённым, считался с их интересами...»[85]

Гораздо позже, в 1953 году, давая показания по пресловутому «делу Берии», Всеволод Николаевич безрезультатно пытался дистанцироваться от своего «патрона»:

«Не был я также никогда ни подлизой, ни подхалимом или выскочкой, но держал себя всегда скромно и, думаю, с чувством собственного достоинства.

Таким я и предстал перед Берия, когда он меня тогда вызвал. Не надо было быть особо проницательным, чтобы понять всё это, и мне думается, что Берия с первого взгляда разгадал мой характер. Он увидел возможность использования моих способностей в своих целях без риска иметь соперника или что-либо в этом роде. <...>

В 1938 году, когда я его упрашивал не выдвигать мою кандидатуру на должность первого заместителя наркома внудел СССР, он не обратил внимания на мои доводы.

Позже, обдумывая этот вопрос, я понял, что моё выдвижение на эту должность было осуществлено им, главным образом, потому, что в его окружении из чекистов я был единственным русским, которого он хорошо знал»[86]

.

В последнем абзаце Всеволод Николаевич чуть-чуть кривит душой: всё-таки мама у него была грузинкой.

Ну что ж... В общем-то, Меркулов мужик был нормальный и по-человечески достаточно интересный. Под руководством Всеволода Николаевича и прошла фактически вся служба Павла Михайловича Фитина в разведке.

5-м отделом ГУГБ с июня по ноябрь 1938 года руководил тридцатитрёхлетний старший майор госбезопасности[87]

Зельман Исаевич Пассов — чекист с 1922 года. Когда его арестовали, обязанности начальника разведки исполнял тридцатиоднолетний майор госбезопасности — и тоже опытнейший сотрудник — Павел Анатольевич Судоплатов. Ровно через месяц его также сняли с должности, но, как нам известно, судьба его не оказалась такой же трагичной, как у двух его предшественников — Пассова и Шпигельгласа.

На должность начальника отдела пришёл тогда комиссар госбезопасности 3-го ранга Владимир Георгиевич Деканозов, как и Меркулов, «человек Берии». Он также ранее работал на Кавказе, также имел опыт чекистской — но не разведывательной! — и партийной работы и тоже пользовался поддержкой Лаврентия Павловича.

«Деканозов ровно ничего не смыслил ни в разведке, ни в контрразведке, хотя прослужил в органах много лет. Зато изрядно поднаторел в неусыпной борьбе с “врагами народа”»[88].

«В. Деканозов вообще не оставил сколько-нибудь заметного следа, разве что ещё больше ослабил агентурную сеть, — писал потом генерал Павлов. — Он требовал от нас ускорения отзыва ещё остававшихся на своих постах нелегалов, как, например, из США — И. Ахмерова и Н. Бородина»[89].