Фитин

«“Мы рассчитывали, что поскольку ты окончил школу нелегалов, где вас весьма основательно обучали, то должен по ходу работы обучать молодых сотрудников их профессии разведчика. Перед Берией вы будете отчитываться за изучение финского языка, а у меня будешь отчитываться за обучение разведчиков разведывательной практике и успехи в их агентурной работе”.

Я ответил ему, встав по стойке “смирно”:

— Всё усвоил.

После такой короткой инструкции мы дружески обнялись, пожелав друг другу успехов, и я пошёл домой, готовиться к отъезду в Хельсинки»[193]

.

Честно говоря, всё это здорово напоминает «ланкастерские школы» взаимного обучения, бытовавшие в русской армии в начале XIX столетия (их создавали по европейскому образцу). Преподаватель обучал самых способных и смышлёных нижних чинов, а те передавали свои навыки сослуживцам. Вот так и здесь: полгода поучился, съездил в две недолгие командировки — и уже можешь обучать молодых сотрудников искусству разведки. Обойдёмся без комментариев!

...Пожалуй, к теме так называемой «Зимней войны» относится и приводимый ниже фрагмент из воспоминаний Павла Михайловича:

«Принимая во внимание заслуги чекистов-разведчиков в добывании ценной и нужной для Советского государства информации, Президиум Верховного Совета СССР в мае 1940 года наградил работников внешнеполитической разведки орденами и медалями. Высокой правительственной награды был удостоен и я, как начальник Первого управления НКГБ СССР»[194].

(Тут Фитин за давностью лет несколько ошибается во времени — ни Первого управления, ни НКГБ СССР тогда ещё не было.)

А награждён Павел Михайлович был орденом Красного Знамени — второй тогда по значимости советской наградой, после ордена Ленина.

И ещё: на следующий день после окончания Финской войны — 14 марта 1940 года Фитину было присвоено специальное звание старшего майора государственной безопасности, что соответствовало генерал-майору РККА.

Определённо, работой внешней разведки руководство страны было довольно.

* * *

Почти одновременно с Фитиным — 14 апреля 1939 года, ровно за месяц до его назначения, — начальником Разведуправления РККА (официально оно именовалось 5-м Управлением РККА) и заместителем наркома обороны СССР был поставлен комдив Иван Иосифович Проскуров, кстати — ровесник Павла Михайловича, родившийся, как и он, в 1907 году, но только в феврале. Это был боевой лётчик, недавно ещё он воевал с фашистами в Испании, где командовал бомбардировочной эскадрильей, был удостоен звания Героя Советского Союза и награждён тремя орденами. Однако, так же как и Фитин, к разведке Проскуров ранее никогда никакого отношения не имел.

Надеемся, что читатель поверит нам на слово, что в военной разведке во многом были точно такие же проблемы, как и во внешней. Рассказывать о том — не наша тема, хотя мы уже упомянули и расстрелянного заместителя начальника РУ корпусного комиссара Артузова, и бежавшего на Запад резидента Вальтера Кривицкого. Можем добавить, что четыре непосредственных предшественника Проскурова на посту начальника военной разведки были расстреляны (он сам окажется пятым — и последним; очень его жалко, хороший мужик был!).

Война с Финляндией нанесла по военной разведке, точнее — по её руководству — серьёзнейший удар. В акте передачи Наркомата обороны СССР от маршала К. Е. Ворошилова маршалу С. К. Тимошенко (в результате этой войны своего поста лишился Климент Ефремович Ворошилов, который с 1925 года являлся наркомом по военным и морским делам, а с 1934 года — наркомом обороны СССР, просидев, в итоге, в кресле руководителя военного ведомства дольше, чем кто-либо другой в советский период) был раздел «Состояние разведывательной работы». Он звучал так:

«Организация разведки является одним из наиболее слабых участков работы Наркомата обороны. Организованной разведки и систематического поступления информации по иностранным армиям не имеется. Работа Разведывательного управления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении и подготовке к развёртыванию иностранных армий. В момент, когда нужно принять на себя ответственность, Наркомат обороны не располагает такой информацией. Театры военных действий и их подготовка не изучены»[195].

А что, это кого-то удивляет? В тех-то условиях! При таком-то отношении к кадрам!

Примерно так и отреагировал на критику, прозвучавшую в адрес военной разведки на совещании по итогам войны с Финляндией, проведённом с 14 по 17 апреля, начальник 5-го Управления РККА. У Сталина, насколько известно, было большое желание списать на военную разведку провалы, особенно произошедшие в начале кампании, но комдив Проскуров не собирался становиться «козлом отпущения», признавая необоснованную критику. Чего стоит одна только его фраза, обращённая к Иосифу Виссарионовичу лично: «Я рад, что вы заинтересовались этими вопросами, потому что после этого дело пойдёт лучше».