Физрук

— А ты не бойся, — сказал я. — Будешь рядом… Я ведь ничего такого не делаю, ты же знаешь. Так что можешь докладывать обо мне с чистой совестью, а заодно будешь держать меня в курсе его распоряжений. Так что считай себя нашим разведчиком в стане врага. Идет?

— Но разве капитан враг?

— Ну, а как ты думаешь, если он заставляет доносить на честного человека?

— Не знаю… Ведь он сотрудник милиции…

— Ты мне лучше скажи вот что… Киреев стал здесь у нас, в «Литейщике», появляться когда я начал вести секции?

— Нет, что ты! — отмахнулась Ниночка. — Он сюда давно приходит. У него какие-то дела с Владиленом Панкратычем.

— Какие у сотрудника ОБХСС могут быть дела, кроме уголовных?

— Сплюньте! — воскликнула секретарша и постучала по столу.

— Ладно, — буркнул я. — Это нас не касается. Нам главное — отбиться от Киреева.

— Почему — отбиться? — удивилась Ниночка.

— А ты хочешь, чтобы он превратил тебя в доносчицу?

— Нет, конечно!

— Следовательно, мы должны сделать все, чтобы он от нас отстал…

Секретарша кивнула, хотя по ее лицу было видно, что такая перспектива ей не доставляет особой радости. Мне же главное было убедиться, что в «Литейщике» капитана интересую не только я. А вообще у меня чертовски мало информации, чтобы делать какие-то выводы. Допускаю, что Сильва замешан в каких-то махинациях, но доказать это я пока не могу. Значит, придется копать и копать. Пока что в моих руках довольно скудная цепочка доказательств, основанная на показаниях трех хулиганов и одного просто придурка. Ну еще «извинение» старшего сержанта Гришина, которому не было свидетелей.

Капитан Киреев не откладывал дела в долгий ящик. Едва я начал вести сегодняшние занятия, как в спортзале появилась моя старая знакомая любительница сладкого. Я и не сомневался в том, что именно ее он изберет в качестве связной. Краем глаза я видел, как она о чем-то поговорила с Ниночкой. Ну что ж, значит, я скоро узнаю, о чем у них шла речь. А пока, что я решил совершить ход, которого противник от меня точно не ждет. На баб внешность Санька Данилова действует неотразимо, а сладкоежка чем хуже других? Во время перерыва я подошел к ней. Любительница монпансье посмотрела на меня с подозрением.

— Здравствуйте! Рад приветствовать вас! — сказал я без всякой издевки. — Давно вас не было видно.

Она хотела отмолчаться, но, подумав, буркнула:

— Привет!

— Простите, не знаю вашего имени? — продолжал я.

— Эсмеральда, — выдавила она.

— Очаровательное имя!

Сладкоежка посмотрела на меня исподлобья. Было видно, что ей очень хочется послать меня на три буквы, но не исключено, что следак инструктировал ее в конфронтацию со мною не вступать, поэтому она с трудом, словно они были из литой резины, растянула губы в улыбке. Как опытный сердцеед, я знал, что улыбка женщины — это уже приоткрытая дверка к ее… Скажем, симпатии. Поэтому принялся развивать успех и перешел «в нападение».

— Простите меня, Эсмеральда, — сказал я. — Я в прошлый раз наговорил грубостей… Как я могу загладить свою вину?..

По лицу любительницы монпансье прошла судорога. Она словно пыталась сохранить свою прежнюю маску, но не получалось. Бархатные интонации, которые я подпустил в свой голос, сражающая женщин наповал улыбка, делали свое дело. Эсмеральда таяла, как Снегурочка, под лучами весеннего солнышка.

— Ну я не знаю… — пробормотала она.

— После занятий я могу пригласить вас в ресторан?..

Я видел, что в душе ее происходит борьба. В конце концов, сладкоежка разлепила губы и пролепетала:

— Да…

— Договорились! — сказал я и вернулся к занятиям.

Когда я вышел из спортзала и направился в тренерскую, меня перехватила секретарша.

— Саша! — выпалила она, едва ли не на весь коридор. — Приходила эта… От капитана Киреева…

— Тише, тише… Я видел, — кивнул я. — Что она тебе сказала?

— Что я перехожу в ее подчинение…

— Эвона как!.. И это все⁈

— Нет, она потребовала, чтобы я рассказала о том, что ты делал сегодня.

— И что ты рассказала?

— Что ты готовился к занятиям.

— Ну так оно и было.

— Еще она потребовала записывать наши с тобой разговоры и твои — с родителями детей.

— Ну так и записывай… У тебя как в школе было с сочинениями?

— На отлично.

— Тогда тебе и карты в руки. Придумывай эти разговоры, чтобы было побольше подробностей… Ну там… Погода, книги, кино… Любую фигню, которая взбредет в голову…

— Хорошо, я попробую… — не слишком весело откликнулась она.

Мне стало стыдно. Нельзя же так бессовестно эксплуатировать девочку, ничего не давая взамен. А что я ей могу дать? В ресторан я ее уже приглашал… О, придумал!

— Нина, а ты в кино не хотела бы сняться? — ошарашил я ее вопросом.

— В кино? — переспросила она. — А ты что, режиссер?

— Не совсем, но имею к этому виду искусства отношение…

— Здесь, у нас⁈ В Литейске?

— Как раз сейчас у нас создается киностудия, — сказал я. — Правда — любительская, при Доме Пионеров…

— А-а… — протянула она с разочарованием.

— Но тем не менее — хотела бы?

— Ну-у… Я попробовала бы…

— Тогда я тебя приглашаю на пробы, — сказал я. — Мы как раз начинаем работу над новым фильмом… С приключениями и о любви…