Флагелляция в светской жизни

И вот теперь Ирина. Неужели она и правда собиралась ВЫПОРОТЬ меня? Быть может все это не всерьез? И что же мне делать дальше? На все эти вопросы я не находила ответа. Представлялось позорное возвращение домой после проваленной сессии. В голову лезли самые невероятные планы — вплоть до того, чтобы соблазнить пожилого профессора математики. Наконец, я уснула, решив: "Будь, что будет".

На следующий день я попыталась засесть за учебники уже без помощи Иры. Она почти не разговаривала со мной, занимаясь своими делами. Несмотря на мой умный вид, ничего из прочитанного не лезло мне в голову — уже первый урок Ирины был как наркотик, после которого строчки из книги становились набором бессмысленных фраз. Наконец нервы мои не выдержали, я отбросила книгу, закрыла лицо руками и заревела. Мой плач уже перешел в рыдания, но Ирина не обращала на меня никакого внимания. Наконец я успокоилась и приняла решение. Выхода не было.

— Ира, я согласна…, - мой голос заметно дрожал.

— Согласна с чем?

— Ты… ты можешь меня наказывать.

Ирина подошла, села рядом за стол, и спокойно посмотрела на меня:

— Ты хорошо подумала? — Я молча кивнула. — Ты будешь делать все, что я скажу? — Я опять кивнула. — И ты согласна пройти через боль и унижение?

— Да.

— Ну, что же, тогда продолжим занятия.

Утирая слезы, я подчинилась. Я отдалась во власть Ирины, и была готова ко всему. Тем не менее, в душе оставалась крохотная надежда:

"Может она просто пошутила", — думала я.

Но зато наши уроки возобновились.

А дело шло не так быстро. Ирина хмурилась, но, видя, что я стараюсь, подробно мне все объясняла. Тем не менее, я чувствовала, что её терпение не безгранично, и со страхом ожидала первого наказания. Когда она задавала мне какой-нибудь вопрос, у меня начинали дрожать коленки, и я думала:

"Сейчас ошибусь, и начнется…"

Но этот страх действовал как стимулятор, и голова работала очень ясно. Я уже начала думать, что все обойдется, как вдруг ЭТО произошло…

Во второй день занятий я запуталась в доказательстве одной мудрёной теоремы. Ирина встала из-за стола, подошла к своему шкафчику, вытащила оттуда какой-то предмет и положила его на стол прямо перед собой. Я невольно вздрогнула, во рту у меня пересохло — это был длинный и тонкий кожаный ремень с блестящей пряжкой. Свернутый в несколько колец, он был похож на готовую ужалить змею, и я смотрела на него c ужасом, как кролик на удава.

— Начни сначала, пожалуйста, — мягко сказала Ирина.

Я попыталась, но все мои мысли спутались, я мямлила что-то совершенно невразумительное. Наконец я опустила голову, замолчала, и думала лишь о том, ЧТО теперь будет. Пауза была недолгой:

— Ты — плохая ученица, и заслужила наказание, — Ирина встала со стула, взяла со стола ремень и жестом указала мне в сторону кровати, — Прошу сюда!

Меня всю затрясло, сердце было готово выскочить из груди. На ватных ногах я подошла к кровати и остановилась, все ещё надеясь на прощение. Но голос Ирины был непреклонен:

— Теперь обнажи ягодицы.

Было очень стыдно и страшно, но одновременно я испытывала какое-то необъяснимое наслаждение, отдаваясь чужой воле. Дрожащими руками я расстегнула халат и начала спускать колготки вместе с трусиками. Когда я стянула их до колен, Ирина остановила меня:

— Достаточно, — она взяла толстое одеяло, свернула его в виде валика, и положила его поперек кровати, — Ложись. За свою лень ты получишь двадцать ударов.

Я легла на живот, обхватила обеими руками подушку и прижала ее к груди. Благодаря валику из одеяла мой зад оказался сильно приподнятым. Уже само положение тела было крайне унизительным, и меня охватила нервная дрожь. Ирина задрала подол моего халата и я ощутила прохладный воздух комнаты, прикоснувшийся к моим обнаженным ягодицам. На обоях была видна тень Ирины от настольной лампы. Она стояла перед кроватью, расправляя ремень и явно не торопилась, давая мне прочувствовать ситуацию. Я отвернулась к стене, и вся дрожала, ожидая первого удара. Мне казалось, что секунды превратились в вечность. Наконец она глубоко вздохнула и сказала:

— Ну, что ж, начнем…

Я увидела как она замахивается, вся сжалась и зажмурила глаза. Ремень просвистел в воздухе, я услышала резкий щелчок и одновременно испытала жгучую боль от удара по ягодицам. Помню, что я закричала, дернулась, и впилась зубами в подушку. Похоже, что я даже на мгновение потеряла сознание. Тут же последовал второй удар, чуть пониже, но не менее болезненный. Я вновь дернулась, вскрикнула, и вывернулась на бок, чуть поджав колени. Вновь просвистел ремень, перехлестнул через правую ягодицу, и щелкнул меня по животу. Боль была ужасной — я взвыла.

— Лежи ровно, дрянная девчонка! — Ирина толкнула меня кулаком в зад, — и учти, что этот раз не засчитан!

Я подчинилась и выпрямилась на кровати. Порка продолжалась… Cил кричать не было — я просто хрипела и царапала ногтями постель, слезы потоком лились у меня из глаз. Моя учительница явно не спешила. Она делала большие паузы, давая мне возможность прочувствовать каждый удар.