Flashmob! Государь всея Сети

О вечере и, тем более, о том, что последовало за ним, писать не очень хочется.

В зрительном зале казино собралось местное высшее общество, олигархи всех мастей, дамы света и полусвета. В оформлении зала и общества было много золота. «Золотой телец», он же Кентавр был местным божеством.

Свиту Кирилла, то есть нас, усадили в ложу справа от сцены. Самого Кирилла, как примадонну, держали где-то за пределами зала. На сцене стоял золоченый трон, увенчанный короной. К нему по проходу между креслами вела красная ковровая дорожка через весь зал.

Прозвучали фанфары, голос с неба сказал: «Дамы и господа! Сегодня мы встречаем в нашем городе наследника Российского престола Кирилла Первого!»

Казачий хор, располагавшийся на хорах, как и положено, запел «Боже, царя храни!» Зал встал и подхватил гимн. Многие украдкой пользовались шпаргалками.

Открылись центральные двери и в них показался Кирилл в горностаевой мантии, волочившейся за ним по полу. В правой руке у него была золочёная держава, в левой – скипетр.

Под звуки гимна царевич прошествовал на сцену и занял место на троне.

Зрители тоже уселись.

Из-за кулис с двух сторон вышли главные олигархи – директора БыкоЛюкса и БыкоМакса. Один был довольно молод, высок и худ, с длинным и унылым носом, второй же – восточный красавец лет пятидесяти с сединой в усах.

Они приблизились к трону и отвесили царевичу глубокий поклон.

Царевич встал и скипетром указал обоим на ковровую дорожку.

Ничего такого в сценарии не было предусмотрено.

Олигархи, не ожидая подвоха, семеня как-то бочком, встали рядышком на дорожке лицом к Кириллу. Тот ещё более повелительно указал скипетром на пол.

Наконец они догадались и бухнулись перед ним на колени.

– Вау! – шепотом воскликнула Лиза.

Кирилл подошел к ним и по очереди дотронулся скипетром до правого плеча каждого.

– Посвящаю в рыцари Быка и Полумесяца! – замогильным утробным голосом возвестил царевич дважды.

Тишина в зале была такая, что я услышал тиканье своих часов. И в этот момент откуда-то с галерки на сцену полетело белое куриное яйцо. Описав красивую дугу, оно шлепнулось на пол сцены рядом с дорожкой, разбившись, натурально, всмятку. Олигархи, всё ещё стоявшие на коленях, пугливо покосились на него.

Первым опомнился пиарщик Быков-Спасский. Он вскочил на ноги и бешено зааплодировал. И весь зал захлопал, не жалея ладоней.

Непонятно было, правда, чему аплодируют – посвящению в рыцари или упавшему яйцу.

Кирилл вернулся на трон и сделал знак олигархам, чтобы они удалились. И они удалились с плохо скрываемым ужасом на лицах. Следы яйца были мгновенно удалены с помощью уборщицы с тряпкой и на сцене начался концерт.

Трон находился в глубине, у задника, расписанного неизвестным художником в стиле Ильи Глазунова. Перед троном было довольно большое пространство сцены, на котором и начал разыгрываться концерт, состовший из песен и танцев, причем певцы занимали позицию сбоку сцены, чтобы иметь возможность обращаться и к трону, и к залу.

Слава Богу, концерт не был длительным. В конце по сцене промаршировали кадеты-барабанщики в количестве восьми человек, на этом празднество в зале закончилось, и зрители, одевшись, переместились на площадь перед Кентавром, где горели факелы и кунаки Казбека держали за рога жертвенного барана.

Олигарх в шубе подошел к ним и принял из рук кунака длинный кинжал.

К нему подтащили упиравшегося барана. Олигарх прицелился, как тореро перед заключительным ударом шпаги, и вонзил кинжал в шкуру животного. Баран дернулся и упал у ног олигарха, источая кровь из раны.

И тут же по бокам Кентавра в небо вонзились фейерверки.

Это было чертовски красиво. Как это выдерживал царевич, я не знаю. Лиза кусала губы, чтобы не расхохотаться, но Даша была серьёзна и даже печальна. Лишь Васюта был олимпийски спокоен.

Барана уже свежевали. Напрашивалась мысль о шашлыке и тут же эта идея была реализована. Наследник со свитой получили приглашение в сауну. Оба олигарха пригласили нас, когда мы зашли обратно в казино и царевич принялся раздавать автографы на программках, как суперзвезда. К нему выстроилась небольшая очередь, все были приятно возбуждены, лишь Кирилл был невозмутим и расписывался старательно, вензелем К I, который, надо сказать, рисовал весьма умело.