Флэш без козырей

— Я видел, как он засунул руку в карман перед последней сдачей, — снова влез Брайант.

— О, мой Бог, какой стыд. Ты, мерзкий, вероломный негодяй!

— А малый чертовски ловок!

— Позор! И это в моем доме!

— Интересно, — задумчиво изрек Д’Израэли, с нотками сомнения в голосе, — из-за нескольких пенсов? Знаешь, Джордж, это вызывает дьяв…ские сомнения.

— Сумма не имеет значения, — обронил Бентинк, и в его голосе звякнула сталь, — дело в принципе. Ну, сэр, что вы можете сказать?

Я собрался с мыслями, пытаясь понять весь ужас того, что со мной случилось. Бог свидетель — на сей раз я не жульничал. Если уж я иду на обман, то ради чего-то стоящего, а не из-за конфеток и полупенсовиков. И тут меня словно молнией озарило — ведь Брайант, когда подходил коснуться руки тети Селины, оказался плечом к плечу со мной. Так вот какой способ он избрал для своей мести!

Если бы я попал в подобную ситуацию сегодня, я бы нашел способ выйти из нее, говоря спокойно. Но тогда мне было всего двадцать шесть, и я запаниковал. Поймите, черт возьми! Если бы я действительно жульничал, то был бы готов к такому развитию событий, но в тот раз я был невиновен и даже не знал, что сказать. Я бросил карты и ткнул в них пальцем.

— Это мерзкая ложь! — завопил я. — Клянусь, я не передергивал! Да Боже мой, зачем мне это? Лорд Джордж, неужели вы в это поверите? Мистер Д’Израэли, призываю вас в свидетели — ну стал бы я мошенничать из-за пары медяков?

— Тогда как же карты оказались в вашем кармане? — поинтересовался Бентинк.

— Вот этот выползок, — указал я на Брайанта, — этот завистливый маленький уб…док сунул их туда, чтобы обесчестить меня!

Поднялся сильный шум, и Брайант, сверкая глазами, мастерски разыграл ситуацию. Он отступил на шаг, оскалился, поклонился собравшимся и произнес:

— Лорд Джордж, оставляю на ваше усмотрение, нужно ли обращать внимание на клевету грязного мошенника, которого поймали за руку.

Затем он повернулся и твердым шагом вышел из комнаты. Я мог только стоять и пялиться на все это, и тут до меня наконец дошло. Боже мой, да он кругом обошел и уничтожил меня! Я полностью утратил контроль над собой и бросился к двери, чтобы догнать Брайанта. Кто-то схватил меня за рукав, но я отшвырнул его с дороги, проскочил в раскрытые двери и бросился в погоню.

У меня за спиной поднялся шум, а впереди послышался тревожный крик — у основания лестницы собрались леди, и их бледные лица повернулись ко мне. Брайант исчез из виду. Ослепленный яростью, я бросился за ним. Лишь одна мысль владела мной, схватить и растерзать эту гадину, забить до смерти: благоразумие, здравый смысл — все было забыто. На верхней площадке лестницы мне удалось схватить его за воротник. Женщины закричали и бросились врассыпную. Я развернул Брайанта к себе — его лицо посерело от злости — и встряхнул, как крысу.

— Ах ты, мерзкий паразит! — заорал я. — Хочешь обесчестить меня, ты… ты… ах ты ничтожество из Восьмого гусарского!

Я уже держал его левой рукой, так что теперь только размахнулся правой и врезал кулаком прямо ему по роже.

Сегодня, когда я иногда вспоминаю лучшие минуты своей прошлой жизни — Лолу Монтес, Элспет, королеву Ранавалуну, маленькую креолку Рене и ту толстую танцовщицу, которую я купил в Индии, чье имя стерлось из моей памяти. За ними встают образы старого Колина Кэмпбелла, цепляющего Крест Виктории на мою недостойную грудь и возводящего меня в рыцарское достоинство именем Ее Величества (и сама королева — маленькая сентиментальная женщина, вся в слезах), и то, как я вломился в сокровищницу Рани и увидел все эти прекрасные штучки, которые можно было унести с собой, — когда я думаю обо всех этих приятных вещах, воспоминание о том, как я врезал Томми Брайанту, снова неизбежно приходит ко мне. Бог свидетель — когда-то это было моим кошмаром, но теперь я думаю, что мало что можно было сравнить с удовольствием, которое я от этого получил. Мой кулак попал Брайанту прямо в рот, а затем с такой силой впечатался в нос, что его воротник вырвался из моей руки, и Томми загремел вниз головой по лестнице, подпрыгивая на ступеньках, пока не скатился в холл, где и остался лежать, неуклюже разбросав руки и ноги.

В ушах у меня стоял визг перепуганных женщин, несколько рук схватило меня за сюртук, а пара мужчин спустились вниз, чтобы поднять Брайанта, но все, что я помню, это испуганное лицо Фанни и голос Бентинка, донесшийся с лестницы:

— Боже мой, мне кажется, он убил его!

II

Как оказалось, Бентинк ошибался, и слава Богу! Этот маленький паршивец Брайант не умер, хотя был и недалек от этого. Помимо сломанного носа, в результате падения с лестницы он разбил себе череп и пару дней балансировал между жизнью и смертью, весь облепленный бристольскими пиявками. Когда он наконец пришел в себя настолько, что имел дерзость сказать: «Передайте Флэшмену, что я прощаю ему от всего сердца», это порадовало меня, так как свидетельствовало о том, что он возвращается к жизни и собирается остаться всепрощающим христианином. Если бы он думал, что умирает, он бы прок…нал меня до самой смерти и после — уже в аду.