Флеш-драйв

Он не сказал больше ничего, но Мордин услышал в его словах "Извини". Если бы он последовал совету саларианца - бросил "Вершину" на растерзание и дал увезти всех выживших на "Мэлоне" - возможно, сейчас они были бы в безопасности. Но протеане и слышать об этом не хотели. Ни о том, чтобы отдать символ Империи без боя злейшим врагам, ни о том, чтобы доверить свои жизни полуживым машинам Наездников.

- Ясно. Одобряю. Действуйте. Идрис поможет с эвакуацией.

- А ты?

- Возьму "Дельфина" и прогуляюсь. Есть одна идея. Может быть, смогу помочь.

За прошедшие два года "Дельфин" сильно изменился, и сейчас только некоторые мелкие детали напоминали, что он когда-то был кораблём азари. По указаниям Мордина, "Мэлон" и Идрис переделали украденный корабль, превратив его из наполовину прогулочной яхты в стелс-бомбардировщик дальнего радиуса действия. Голубоватый корпус стал тёмно-синим, раздался в стороны, и теперь больше напоминал ската, чем дельфина. Благодаря схеме "летающее крыло" он теперь мог ограниченно маневрировать в атмосфере даже с отключенным ядром. Свободного пространства внутри стало меньше, пилотская кабина представляла собой всего лишь слот для подключения стазисной капсулы. Под крыльями были подвешены четыре мощных противокорабельных ракеты - две с атомными боеголовками, и две с дезинтегрирующими на эффекте массы. В носу появился мощный излучатель частиц протеанского образца, и две турели на том же принципе, послабее, но с более широким ракурсом стрельбы - по бортам.

Используя это богатство, Мордин, вероятно, мог бы выиграть дуэль с истребителем Цитадели или с одним "Оком". Но соваться на целое крыло в любом случае было заведомым самоубийством. Неважно, насколько ты быстрый. Маневренность тридцатиметрового корабля заведомо меньше, чем у двухметрового. Тем более - в атмосфере, которая не даёт реализовать в полной мере ускорение на эффекте массы.

Сниженная радиозаметность позволяла ему обнаруживать "Очи" (которые, в принципе, особо и не скрывались) на большей дистанции, чем те засекали его. Но что толку любоваться ими с расстояния, не имея возможности достать никаким оружием?

Хитрый план, к которому, хотелось надеяться, Жнецы не готовы, позволял уничтожить любое авиакрыло без потерь со своей стороны. ОДНО крыло. Ну, два-три, если повезёт и они не сразу сообразят, с чем имеют дело. Потом Жнецы возьмут карту планеты, определят, где именно исчезают их разведчики, и преспокойно заблокируют его там. Любой сюрприз можно применить лишь однажды - на второй раз он сюрпризом уже не является.

Поэтому Мордин флегматично выжидал, выкраивая секунду времени вне стазиса из каждых двадцати минут. Скользя по краям фронтов, он наблюдал, как Явик играл с машинами в "морской бой". Прошло восемь суток Цитадели, а обе стороны только-только закончили расстановку фигур. Обозначились семьдесят две "крепости" - зоны размером с континент, где сконцентрировались тысячи катеров и сотни тысяч мин. К этим зонам постепенно стягивались силы Жнецов, которые ничего не нашли на своих первоначальных участках проверки. Стягивались медленно - поскольку старались не позволить "птичке" ускользнуть из "клетки" - иначе проверку пришлось бы начинать с самого начала. У Явика осталось шестьсот тысяч мин, у Жнецов - 3,7 миллиона "Очей". Невыгодный размен, что и говорить. Но по мере того, как ряды противника становились плотнее, один взрыв мог уничтожать всё больше целей.

На десятые сутки сражения осталось сорок три "крепости". Все уцелевшие сжались до пары, максимум пяти тысяч километров. Но Жнецы всё ещё не догадывались (или делали вид, что не догадываются), в какой из них находятся Явик и "Вершина".

Мордин тем временем полностью закончил настройку имплантов нового типа. Оставалось только проверить их на практике.

В прошлый раз его исследования закончились на том, что Ретранслятор придаёт кораблю некоторую реальную скорость, после чего лишает его массы покоя, так чтобы "световой" импульс с новым коэффициентом был равен "досветовому".

Проблема в том, что это требует либо мощнейшего коэффициента массы (как в Ретрансляторах), либо очень высокой начальной скорости. Самый высокий практически (то есть не в лабораторных условиях) достижимый коэффициент массы - один миллион. Выигрыш пропорционален корню квадратному из коэффициента. То есть для получения "светового" импульса, тело Шепард нужно было разогнать всего-то до... трёхсот километров в секунду. Даже для скоробиотика это было немножко чересчур.

Но это если использовать только поле уменьшения массы. А если сочетать увеличение с уменьшением? Сначала утяжеляем штурмовика на шесть порядков - он, конечно, будет весить шестьдесят тысяч тонн, но в прыжке это не страшно. Спустя десятую долю секунды, "качели" качнутся в обратную сторону, положительный заряд ядра сменится отрицательным, и штурмовик получит вес уже в шестьдесят миллиграммов. Итого - сброс на двенадцать порядков, от шести "вверх" до шести "вниз". Скорость света у нас, соответственно, подскакивает на шесть порядков.