Флэшбэк

Пробежавшись глазами по залу, я сощурился от боли. Все белое, кругом окна, свет слепит, отражаясь от стен и пола. Разгар дня, нормальные люди в это время живут свою жизнь, а не смотрят на это… Боже.

Вернув взгляд к картине, я протяжно вздохнул и скривился, умоляя пожилого господина, сидящего на облаке, убить меня на месте. Это выглядит, как плевок в лицо не только всем художникам мира, но и простым зрителям. Вот это «модернизм». Дикое упрощение. Скоро превратимся в собак, оставляющих дерьмо на снегу.

Климт вертится в гробу со своими «Поцелуем» и «Данаей». Куда уж.

– Извините… – услышав чей-то голос подозрительно близко, я тут же обернулся чем, видимо, напугал подошедшего молодого человека.

– Да?

– Вы ведь Егор Вязов? Могу я.. Взять автограф?

От сердца отлегло, но ненадолго. У парня явно проблемы, раз его предпочтения в живописи имели настолько огромный разброс. От этого псевдомодернизма до моего традиционного – целая пропасть.

– Да, конечно, – я воспользовался моментом, чтобы отставить ненавистный стакан и взять в руки протянутый черный маркер. Незнакомец оттянул край своей футболки, дав мне целый чистый лист для подписи. Я не очень-то удивился, но ради приличия усмехнулся и оставил размашистую подпись. – Оригинально.

– Я слежу за вами в *********. Очень нравится ваш стиль, я сам в художке учусь…

Остальная информация прошла мимо меня. Кивнул, стараясь держать участливый вид. Парень явно думал, что я как-то отреагирую на его «оригинальную» историю, но таких на дню раз по десять приходилось выслушивать, так что мозг автоматически отключался, когда кто-то заводил разговор о своих мнимых достижениях или, что еще хуже, перспективах.

– …надеюсь, получится.

– Да, верю, что у вас все будет так, как вы хотите, – стараясь произвести благоприятное впечатление, я улыбнулся. Наверное, улыбка вышла кривой, потому что незнакомец несколько раз понимающе кивнул, попрощался и ушел, оставив меня наедине с убожеством, висящим на стене. Пойти смотреть остальное не появилось и мысли – у этой картины хотя бы не было толпы. Видимо, своим содержанием она отпугивала не только меня.

В который раз придирчиво прошелся по ней взглядом, а потом отвел его на первый этаж – там тоже не наблюдалось столов с алкоголем. Это что, шутка?

Голова вот-вот лопнет.

– Егор? – снова голос. На это раз женский, очень взрослый, но старческой дрожи не слышалось. Тянул лет на сорок пять. – Меня зовут Маргарита, я одна из организаторов этой выставки. Решила узнать, как вам.

Женщина протянула ладонь с вялой морщинистой кожей и безвкусным маникюром. Пожал, даже не задумавшись о формальностях и говорящем положении – тыльной стороной наверх. Я что, поцеловать ее должен был? Судя по надменному лицу, на котором красные губы занимали половину всего пространства, именно об этом Маргарита и думала.

– Оригинально, – снова повторил я, отпуская руку.

Ужасная вода, отвратительная.

– Рады, что вам понравилось, – ответила она с пошатнувшейся уверенностью.

Я такого не говорил, но желания спорить не было, как и ресурсов, чтобы объяснять престарелой жене какого-то миллионера, что ее тяга к современному искусству – это не больше, чем желание показаться молодой и интересной. Как жаль, что это так не работает. Подтяжка и то оказала бы больше эффекта.

Маргарита отпускать меня не планировала.

– Не против пройтись вместе? Вы, кажется, в той стороне еще не были?

– «Да я нигде не был, они все одинаковые. Смысл двигаться, если это результата не даст», – но вместо своих мыслей выдал короткое. – Да, конечно.

И вот мы, синхронизируя шаг, пошли в длинный белый коридор с пятнами-рисунками. Желтый, красный и синий – это все, на что способен автор всех тридцати шедевров.

– Мне кажется, модернизм – это глоток свежего воздуха для современной живописи, – чопорно проговорила женщина, не утаивая неподдельного наслаждения во взгляде. Я еле слышно вздохнул. Модернизм – да, возможно. Но это… Она вообще в курсе, что модернизм – это не новое направление? Ему уже лет сто двадцать. Стоило бы рассказать про Малевича и его «Черный квадрат», а потом ошарашить, что он пишет без малого такие же вещи, как и ее подпольный горе-художник, из-под кисти которого вышли эти шедевры. На Малевича клюнуло бы куда больше.

– Вы правы, – я снова скромно улыбнулся и отвернулся, расслабив лицо.

Ну где же чертовы фужеры с шампанским? Они должны быть здесь. Эти люди не могут всерьез интересоваться таким убожеством.

– Смотрите. Мне кажется, это похоже на какое-то животное. Не то собака, не то кошка. Что скажете?

Я даже не стал смотреть. В моменте нужно концентрироваться на делах поважнее, чем выискивание в нелепых пятнах какой-то смысл. Лучше тогда пойти на дорогу, лечь и облака поразглядывать, может, улыбнется удача и меня, наконец, переедет автобус.

– Не знаю. Не люблю животных.

Как на заказ, в голове зазвучала очень старая реплика.