Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!"

— А чхать! — рявкнул густым басом Тихон. Огромный васюринец родом из-под Вятки был традиционно краток и убедителен.

Гадостное настроение Ивана будто сильный ветер выдул. Старые боевые товарищи прекрасно понимали всю шаткость его положения и предложили великолепный выход из неприятностей.

"Да, я перестану быть наказным атаманом, да разве в этом счастье?!! Господи ты, Боже мой, насколько легче и приятней было мне жить в куренным! Вокруг все свои, казаки меня как отца родного уважали, всё понятно, о таком непослушании как в Синопе речи быть не могло. Живи и радуйся! Связываться с популярным куренным, требовать его выдачи… пожалуй Хмель и Татарин не захотят, поостерегутся. А как захочешь поразмять косточки, пустить кровь врагам — сдай булаву на время помощнику, иди в поле или море наказным куренным… счастливое было время".

— В том что вы все храбрецы у меня сомнения нет. Да поддержат ли вас молодые казаки? Многие же уже после моего ухода в Азовский поход пришли, небось, только издали и видели.

— Поддержат, батько, не сомневайся. Мы учим молодыков не только воевать, но и правильному пониманию жизни. Они все знают, в честь кого курень назван, и какой ты… дюже гарный казак! — опять за всех ответил Ласка.

Ох, как захотелось Ивану принять это предложение. Аж дыхание спёрло. Однако помечтав чуток об этом, он понял, что откажется от него.

"Шкуру я свою, положим, спасу. Только нашей борьбе с ворогами лютыми большой урон нанесу. Если не разобрать нынешнюю неудачу, если не наказать всех виновных, в том числе и меня, не будет порядка у нас и впредь. А земли где нет порядка, обречены стать чьей-то добычей. Казачья доля — сложить головушку в поле. Так неужто из-за нескольких лишних лет жизни я на предательство пойду? Нет! Пусть ценой собственной головы, но подниму вопрос на совете о жестоком наказании всех неслухов. Иначе получается, всё чего в боях и походах добивался — псу под хвост!"

— Спасибо братцы. За доверие ваше, за верность и храбрость. Только нельзя мне сейчас в курене от опасностей прятаться. Уже не столько о моей жизни сейчас речь идёт, а о будущем всех нас, казаков. Надо мне на суд явиться. Да не зверюги ведь Хмель с Татарином, не жду я от них большой беды (здесь Васюринский лукавил, прекрасно знал он, что при необходимости атаманы могут любого хищника в зверствах превзойти).

Казаки не сразу отступили от своей задумки, ещё долго его уговаривали, вспоминали прежние времена, погибших товарищей, славные победы… но наказной атаман остался непреклонен. В общем, хорошо посидели, оставалось только сожалеть, что из-за походного положения спиртного на корабле не было.

Оказавшись в бухте Сухума, Васюринский невольно занялся дипломатией. Провёл плодотворные переговоры с владетелем Абхазии Шервашидзе, порекомендовав для заключения полноценных договоров приехать зимой в Азов. Мягко предупредил доверенное лицо Левана Дадиани о нежелательности наездов Мингрелии на Абхазию. Подкинул ему идею об отвоевании у турок Самцхе-Саатабаго. Уйдут османские войска на запад — кто сможет вам помешать вернуть исконные грузинские территории?

— А если турки на нас большое войско направят, на помощь придёте? — сразу спросил грузинский дипломат.

— Придём! — твёрдо пообещал Иван. Про себя подумав, что уж лучше с турками на краю Малой Азии биться, чем у своих земель.

— А отвоевать Картли и Кахети поможете? — оживился собеседник, сразу потерявший положенную статусу невозмутимость.

— Нет!

— Почему?

— Нам вражда с Персией сейчас совсем не нужна. Вздумаете на них нападать — пальцем не пошевельнём.

Такой оборот дела мингрелу не понравился, но переубедить собеседника он не смог. Мечты Дадиани об объединении всех грузинских земель под его руководством наказного атамана интересовали лишь в той степени, где совпадали с интересами запорожцев и донцов.

Договорившись о починке повреждённых кораблей, Васюринский отбыл на своей баштарде в Азов. Сопровождала его всего лишь половина вышедших из Синопской гавани каторг. В осенних штормах образовался просвет, не стоило его зевать. Хотя за время пребывания в кавказских гаванях корабли немного подремонтировали, казакам пришлось всё же хорошо потрудиться над вычёрпыванием воды и сейчас. Этот сезон для выходов в море закончился. К сожалению, далеко не на мажорной ноте.

10 глава.

Азов, зима 7148 года от с.м. (зима 1638–1639 годов от Р. Х.)

Как и опасался Аркадий, зима выдалась холодной. Даже московская стужа его времени воспринималась как несравнимо более мягкая. Морозы, такое было впечатление, стояли ниже двадцати градусов по Цельсию, да и за тридцать опускались регулярно. Впрочем, термометра у него не было, и появление оного даже не планировалось. В придачу приморская атмосфера не страдала недостатком влаги, а главное — то и дело задували сильные ветры, выдувавшие из находящихся на улице тепло, а нередко — жизнь. Количество замёрзших увеличивалось каждую неделю, ещё больше людей пропало без вести. Скорее всего, именно аномально сильные холода послужили причиной их исчезновения.