Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»

– На х…! – ещё раз проявил сообразительность кто-то из молодых донцов. Ещё несколько человек поддержали догадку смехом.

– А куда же ещё посылать человека, допекающего вас глупыми выдумками? Но это в лучшем случае. Могут и в острог кинуть, если почему-то на Остряницу обидятся, подумают, что он их нарочно пытается обмануть. Сами знаете, в Москве с казаками не церемонятся.

Атаманов логическая цепочка, выстроенная Аркадием, удовлетворила. Или по крайней мере они сделали вид, что ею удовлетворены. Никто не заметил или не стал заострять внимание на том, что попаданец связал подобный исход предприятия беглого атамана со скоростью его приёма в верхах. Вспомнив всё ту же киноклассику, решил отвлечь внимание атаманов на другой предмет.

«Поверим Штирлицу-Исаеву, что человеку свойственно запоминать последнее из сказанного».

– Но бог с ним, беглым Остряницей. Раз уж мы здесь почти все собрались, давайте прикинем, кого направить в Венецию к дожу, для переговоров о союзе в борьбе с турками. Посылать, пожалуй, надо сейчас, потому как осень у нас будет жаркая, воевать на море придётся много. Если, пусть в будущем году, с юга по туркам ударят и венецианцы, их злейшие враги, и им, и нам легче будет. Было бы потом неплохо наладить отношения с Левоном Дадиани. Сейчас он на союз с нами не пойдёт, но если мы сможем подпалить хвост у султана, то…

– А согласятся ли на переговоры с разбойниками, какими нас многие считают, гордые венецианцы и царь Мингрелии? – выразил сомнение Хмельницкий.

– Дадиани с радостью, если не будет бояться наказания из Стамбула. Уж очень ему хочется объединить всю Западную Грузию под своей властью. Пока, как мне рассказывали, он верный союзник турок. А с Имеретией, как мне кажется, отношений иметь не стоит, сами знаете, продадут за грош. Венецианцы пойдут на переговоры, если мы турок ещё раз или два вдрызг расколошматим. Слать посольство к ним стоит уже немедленно, пока оно туда доберётся, наши победы уже будут греметь на всю Европу. Кстати, неплохо бы было договориться с прибрежными черкесами о совместном походе на Стамбул. Думается, они согласятся.

Ну какой же мужик не любит поболтать о международном положении? Тем более если ему самому или его куму, там, свату светит стать полномочным послом для важного дела? Атаманы заглотнули приманку с ходу. Предложения о посольствах прошли на «ура». Зато обсуждение персон будущих послов вызвало ожесточённые споры. Под их шумок Аркадий вышел во двор со Свиткой. Ещё в первые дни на совете характерников попаданец высказал предложение, что неплохо бы было иметь при каждом из атаманов своих людей. Одного, возможно даже двух, но не знающих о заданиях друг друга. Свитка, воспитывавший пластунов, сказал, что это можно устроить. Верные казацкому делу (кто бы объяснил толком, что это такое) хлопцы у него были. Тогда и поставили его начальником разведки и контрразведки в одном флаконе. Аркадий, считавший главной опасностью для нарождавшегося государства не нищету ресурсов даже, а продажность старшины, тогда такой инициативе очень обрадовался. Но сообщать о таких мероприятиях атаманам было… если не самоубийственно, то крайне неумно.

– Возле Остряницы кто-нибудь из твоих хлопцев есть?

– Есть.

– А готовое средство, возбуждающее человека, у тебя имеется? Помнишь, мы говорили о таком?

Свитка выказал некоторое удивление.

– Возбуждающее? Так оно ж может убить разве что больного сердцем, а Остряница здоров как бык.

– Ну и хорошо, что здоров. И дай ему Бог здоровья на ближайший месяц. Нам слухи, что мы атамана отравили, совсем не нужны. Срочно пересылай своему человеку то средство. Предупреди, что его необходимо подмешивать в питьё полковника перед хождением в приказы и к важным людям. Тогда там его точно сумасшедшим посчитают. И всерьёз прислушиваться к его воплям не будут. А он ведь, в ответ на недоверие, пожалуй, без крика не обойдётся?

Свитка помолчал немного, видимо обдумывая предложение. Потом поднял взгляд на более рослого собеседника и тихо, без интонаций, ответил:

– Если питьё будет в нужной пропорции, ясно дело, не обойдётся. Сегодня же пошлю гонца вслед. После Воронежа Остряница спешить не будет, думаю, до Москвы он их догонит. Однако и сволочь ты, Аркадий. Убить-то куда милосердней было бы.

– Сволочь? Наверное. Только учти, если хочешь спасти родную землю от великих бед, тебе самому надо становиться сволочью куда большей. Чтоб я казался, по сравнению с тобой, невинным, белым и пушистым.

Свитка зыркнул на попаданца исподлобья и пошёл со двора. Аркадий постоял, подумал. Возвращаться к спорящим атаманам ему не хотелось. Кому куда ехать, они без него распределят.