Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»

Естественно, флагман отстал, и второй залп, на этот раз картечи, достался именно двум обогнавшим его соседям. И был он куда более смертоносным, чем первый. Так что будь у осман три врага, они вполне могли бы рассчитывать на спокойный уход, если не на победу. Однако в пиратской эскадре было двадцать кораблей, и третьего залпа им дать не позволили. К его низкому борту, значительно возвышаясь над непонятным судном, со стуком, втянув вёсла по борту, «прилепилась» казацкая галера. К ней тут же присоединилась другая. Третья обошла парусник с носа, получив картечный «душ» из двух носовых пушчонок, и казаки со знаменитым своим рёвом «Сарынь на кичку!» бросились на врагов с другого борта. На палубе шла ожесточённая рубка. Выглядевшие необычно загорелыми даже для турок, враги сопротивлялись отчаянно и умело. Но при подавляющем численном перевесе казаков, потерявших в схватке, удивительное дело, почти в два раза больше людей, чем противники, турок добили быстро. Пощады они не просили, да и давать её им никто не собирался. Среди абордажников никто не сообразил, что не помешало бы взять пленного.

Иван, видя, что к схватке на паруснике он не успевает, пошёл на нос своего корабля. У попавшегося на пути и непосторонившегося новика Анцифера Хохолкова, когда наказной атаман его сдвинул со своей дороги, глаза на белом, будто выбеленном, лице оказались заполошно испуганными, а мокрое пятно на шароварах было, судя по запаху, не от морских брызг.

– Ну, не бойся, казаче. Нам, казакам, бояться не положено, кто ж, если что, землю родную защищать будет?

– Ой, батько, их… их… в… – здесь заледеневший от испуга казачонок смог немного расслабиться в присутствии величайшего для него авторитета и… чуть было не облевал его. Но Ивану обращаться с молодыками было не привыкать, он уверенной рукой развернул парнишку к борту, а сам продолжил путь.

– А ну-ка, хлопцы, пропустите меня!

Услышав знакомый голос, казаки посторонились. Большей частью неопытные и молодые, они пребывали в ненормальном и совершенно небоевом настроении. Иван заметил мокрые штаны ещё у одного из них, все толпившиеся здесь выглядели откровенно перетрусившими.

Выйдя на нос, где стояли испытанные в боях казаки, атаман понял причину испуга молодых. Ядро, пронесясь сквозь толпу, наделало бед. Одного, Степана Вжика, он смог узнать только по необычной пороховнице на поясе, головы у тела не было. У другого казака ядро оторвало плечо вместе с рукой, третьему вырвало большой кусок груди, почти перерубив его пополам, видимо, в момент попадания стоял боком к врагу. Ещё одному казаку перевязали предплечье, но, судя по всему, Семён Луговой не только выживет, но и сможет отомстить врагу за убитых товарищей.

Оставшиеся на носу казаки, в отличие от попятившихся молодыков, гибели товарищей не испугались и были готовы вступить в бой. Этих волков видом оторванной головы не испугаешь, если понадобится, они сами кому надо голову отгрызут. Именно такие бойцы и прославили казаков. Иван снял шапку, перекрестился и склонил перед погибшими голову.

«Только вот беда, перепуганных куриц на корабле сейчас больше. Да… не все наши молодыки смогут стать настоящими казаками, не все… А тут такие события грядут! Чую, не знаю чем, но точно чую, вот-вот исполнится задумка Аркадия и Свитки. Пожалуй, переброшу на захваченное судно команду, и домой. Да надо бы узнать, что за корабль, очень уж хорош».

Подошедший командир гребной палубы доложил, что на ней один человек ядром убит, трое щепками ранены, все из молодыков. Иван отдал приказ о ремонте корабля и распорядился подтянуть дубок, маленькую лодку, которая была привязана к корме. Прежде чем двигаться обратно, хотелось посмотреть на приобретение.