Флибустьеры Чёрного моря

— Думаю, Остряница и сам это понимает, посему будет добиваться встречи, не раскрывая дьячкам ничего. Нет, конечно, может попытаться начать обвинять меня в том, что я колдун и хочу извести его царя-батюшку злыми чарами. Только кто ж ему без доказательств поверит? Доводилось ли кому слышать, чтоб из Москвы требовали характерника? Да и сейчас мы государю московскому служим получше, чем большинство его слуг, он не дурак и к наветам на нас прислушиваться не будет.

По комнате прошёл гул. Много кого хотел царь с Дона получить (но к тем временам не выдали ему никого), однако колдуны с края света не интересовали никогда. Атаманы об этом прекрасно знали. Аркадий продолжил. Его, как знаменитого литературного героя, понесло, и оставалось надеяться, что удастся выкрутиться.

— Скорее всего, постарается не разглашать заранее ничего. Мол, слово для царских ушей, очень тайное и важное. Ну, к царю вряд ли сразу пропустят однако, человек он известный, думаю, тот же Шереметев его примет. Только вот… чем Шереметев, в этом деле, от самого простого дьячка отличается, знаете?

Задав вопрос, Аркадий оглядел аудиторию. Атаманы слушали внимательно и видимого неудовольствия не проявляли, что его сильно порадовало.

— Длиной рукавов Шереметев от самого последнего дьячка отличается. Боярину полагается на людях носить одёжку с длинными рукавами. Потому как и он ни в какое колдовство с Дону не уверует, спросит: "А чем докажешь?", а уж ни про каких попаданцев и слушать не станет. Да и любой атаман для боярина — разбойник с большой дороги, коему верить никак нельзя. А Остряница человек гордый, если не сдержится, на хулу ответит… то худо будет не мне, а ему самому.

Аркадий тихонечко вздохнул, сделав малюсенькую паузу, взмолился про себя "Господи, помоги!" и продолжил.

— А значит, и у боярина ждёт нашего перебежчика большая, круглая… — попаданец обвёл описываемый предмет руками.

— Ж…! — догадался кто-то в зале.

— Точно, она самая. Никто там ему не поверит, и, в самом лучшем для Остряницы случае, пошлют по всем известному адресу.

— На х…! — ещё раз проявил сообразительность кто-то из молодых донцов. Ещё несколько человек поддержали догадку смехом.

— А куда же ещё посылать человека, допекающего вас глупыми выдумками? Но это в лучшем случае. Могут и в острог кинуть, если почему-то на Остряницу обидятся, подумают, что он их нарочно пытается обмануть. Сами знаете, в Москве с казаками не церемонятся.

Атаманов логическая цепочка, выстроенная Аркадием, удовлетворила. Или, по крайней мере, они сделали вид, что ею удовлетворены. Никто не заметил или не стал заострять внимание на том, что попаданец связал подобный исход предприятия беглого атамана со скоростью его приёма в верхах. Вспомнив всё ту же киноклассику, решил отвлечь внимание атаманов на другой предмет.

"Поверим Штирлицу-Исаеву, что человеку свойственно запоминать последнее из сказанного".

— Но бог с ним, беглым Остряницей. Раз уж мы здесь почти все собрались, давайте прикинем, кого направить в Венецию к дожу, для переговоров о союзе в борьбе с турками. Посылать, пожалуй, надо сейчас, потому как осень у нас будет жаркая, воевать на море придётся много. Если, пусть в будущем году, с юга по туркам ударят и венецианцы, их злейшие враги, и им, и нам легче будет. Было бы потом неплохо наладить отношения с Левоном Дадиани. Сейчас он на союз с нами не пойдёт, но если мы сможем подпалить хвост у султана, то…

— А согласятся ли на переговоры с разбойниками, какими нас многие считают, гордые венецианцы и царь Мингрелии? — выразил сомнение Хмельницкий.

— Дадиани с радостью, если не будет бояться наказания из Стамбула. Уж очень ему хочется объединить всю Западную Грузию под своей властью. Пока, как мне рассказывали, он верный союзник турок. А с Имеретией, как мне кажется, отношений иметь не стоит, сами знаете, продадут за грош. Венецианцы пойдут на переговоры, если мы турок ещё раз или два вдрызг расколошматим. Слать посольство к ним стоит уже немедленно, пока оно туда доберётся, наши победы уже будут греметь на всю Европу. Кстати, неплохо бы было договориться с прибрежными черкесами о совместном походе на Стамбул. Думается, они согласятся.