Флибустьеры Чёрного моря

Выявление шпиона здорово охладило страсти на совете. Благодаря чему удалось спокойно обсудить все проблемы походов. Морского на побережье Румелии и конного на перехват дивеевых ногаев. Чтоб не терять время зря, решено было срочно, сегодня же послать галеру в Пицунду, к союзникам-шапсугам, предварительно согласившимся участвовать в набеге на турецкие города Малой Азии.

Весьма довольные итогами совета, сразу по его завершении, Москаль-чародей, Свитка и Калуженин пошли поспрошать шпиона. Но здесь их ждало жестокое разочарование. Они обнаружили его мёртвым. Тщательный осмотр тела не выявил никаких ран или следов насильственной смерти. Оказались бессильны определить её причины и характерники. О химико-токсикологическом исследовании трупа и мечтать не приходилось. Пришлось свалить всё на интриги иезуитов, благо за ними и реальных чёрных дел числилось немало.

Так что к своему дому Аркадий приближался с несколько подпорченным настроением. Выявление шпиона, к тому же приближённого к одному из атаманов, следовательно, имевшего большие возможности для сбора информации, и его странная смерть оставили неприятный осадок на радости удачного объяснения с атаманами. Оставалось утешаться, что жизнь — как зебра, белые полосы сменяются чёрными, а в конце по-любому будет…

Нельзя сказать, что он обрадовался, увидев в своём дворе кучу лиц безусловно кавказского происхождения. Однако весть, что это прибыли посланцы кабардинского князя с выкупом за пленниц, в очередной раз существенно изменила его настроение за этот сумасшедший день. Он приветливо поздоровался с дворянами, то, что "гости" — благородные люди, легко было определить по их боевому облачению и повадкам.

После не китайских, слава богу, но кавказских, что ненамного лучше, церемоний старший из посланцев, тлекотлеш, то есть дворянин первой категории, Шад Аваров, торжественно произнёс:

— За трёх своих женщин князь Ахмед Чегенукхо предлагает шестьдесят шесть молодых кабардинских кобылиц самых чистых кровей! Мы не решились загонять их в город. Сейчас они находятся у ворот города.

Выкуп был царский. Кабардинские кони высоко ценились и, соответственно, дорого стоили. Аркадий вспомнил, что его джура надеялся получить за пленниц менее двадцати кобылиц. Сделав морду кирпичом — привычное дело для служившего в армии — он степенно поблагодарил посла, выразил удовлетворённость щедростью князя и спросил, не хотят ли его гости разделить с ним его скромный ужин. "Гости" не хотели, а желали побыстрее покинуть стены города с уже бывшими пленницами.

"Вольному — воля, а баба с возу… Однако хорошо я тогда придумал, сыграть на гоноре князька. Теперь, можно сказать, сам стал выгодным женихом, материально обеспеченным, не старым, уважаемым… Остаётся найти ценительницу этих достоинств. Со свободными женщинами на Дону пока проблема, а из Малой Руси добираются почти сплошь мужчины".

Джуры предусмотрительно оседлали его Гада, и он, держась в седле далеко не так эффектно, но вполне прочно, проводил горцев за ворота. Там принял выкуп, выразил своё восхищение статями кобылиц и распрощался с кабардинцами. Тут же перепоручил сопровождавшим его для понту джурам отогнать новых лошадок к старым, к месту их выпаса.

Проводил взглядом лошадок — действительно, очень красивые создания — дал кулаком по голове Гаду, жаждавшему немедленно познакомиться с кобылами поближе. Знакомство такое в планах Аркадия присутствовало, но позже. Пока Гаду предстояло потерпеть.

"Кстати, столько кобыл для одного жеребца — перебор. Сдохнет, перетрудившись, увеличивая поголовье. Придётся закупать ещё одного кабардинского жеребца, или двух-трёх, надо будет опытных лошадников расспросить".

10 глава.

Круиз по Черноморью.

Чёрное море у побережья Малой Азии, последние дни 7146 года от с.м. (начало сентября 1637 года от Р. Х.)

Голос Иван сорвал дня два назад, и командовать приходилось хриплым шёпотом в ухо громкоголосого Василия Свистунова. А уж он выкрикивал услышанное от наказного атамана эскадры в сделанный по указаниям Москаля-чародея большой медный рупор. Для других кораблей приказы, естественно, дублировались флажками, поднимаемыми на мачту и привычным казацкому уху барабанным боем. Да вот беда, для большой эскадры и "правильного боя" флажков и их сочетаний использовать надо много, а командиры галер и сигнальщики выучить их твёрдо сподобились не все. И новые "барабанные" приказы иногда понимались самым неожиданным образом. Да и сам атаман, чего уж там, временами не успевал вовремя дать нужное распоряжение. Не было у него необходимых навыков.

"Старому кобелю учиться новым выкрутасам… трудно. Но куда деться? Идти в монастырь рановато, вроде бы. Отдать атаманство? Оно, конечно, в таком деле и говорить ничего не надо. Жаждущие пораспоряжаться сами быстро заметят, что у атамана хватка не та, сил меньше стало, мигом из рук булаву выхватят, ещё ею же и по голове навернут. Чтоб не попытался за неё бороться. Только становиться под власть разных молокососов… нет уж. Есть ещё порох в пороховницах!"