Флирт-стрит, Мoscow. Доктор Дьявол

O-Yama (О-Яма)

Pan (Пан)

Pluto (Плутон)

Proserpine (Прозерпина)

Pwcca (Пакка)

Rimmon (Риммон)

Sabazios (Шавазий)

Saitan (Сайтан)

Sammael (Саммаэль)

Samnu (Самну)

Sedit (Седит)

Sekhmet (Сехмет)

Set (Сет)

Shaitan (Шайтан)

Shiva (Шива)

Supay (Супай)

T'an-mo (Тянь-мо)

Tchort (Черт)

Tezcatlipoca (Тецкатлипока)

Thamuz (Тамуз)

Thoth (Тот)

Tunrida (Тунрида)

Typhon (Тайфун)

Yaotzin (Яоцин)

Yen-lo-Wang (Йен-ло-Ванг)

Во исполнение резолюции многофункциональная ведьма Франческа материализовалась на поверхности Земли, летом, на единственном в мире Чистопрудном бульваре. Своё уродство ведьма прикрыла: пластической хирургией, легким платьем из черного шелка и не менее легким итальянским акцентом с придыханием. Костяную ногу маскировал высокий замшевый сапог сплошь в узорах-прорезях. Ведьму легко можно было принять за перезрелую Анжелину Джоли из Подмосковья. Но то была Франческа из Подземелья.

Зловещие чудеса

На бульваре с не слишком чистым прудом Влад выгуливал свою весёлую малышку Лину. Притомившись, они уселись на лавочке лицом к пруду. Утки скользили по поверхности, косясь на публику. Влад делился с Линой свежевыдуманными забавными идиотизмами (серьёзным он пока ни с кем не делился):

Русский менеджер Никита

Чем-то вышиб глаз бандиту.

Чем краснел, бандит стонал.

Опозорен криминал.

Лина, быстро смекнув, что за трехбуквенной абстракцией – за этим «чем» – скрывались три других буквы, хихикала и требовала продолжения.

Я за то люблю конец –

Не подводит он, подлец.

Лишь почувствует фемину

Сразу трется о штанину.

Если б только голова

Столь надежная была!

Лина смеялась, но попросила сменить пластинку. Влад сменил на страшную прозу:

Глухонемой старик Герасим устроился сторожем в родовое поместье Баскервилей. Однажды ему сказали утопить Му-Му. И ни одна сволочь не предупредила, что то была собака Баскервилей.

– Сволочи! – охотно радовалась девушка. – А можешь что-нибудь про меня на ходу выдумать? Слабо?!

– Да пожалуйста! Сейчас-сейчас… Девочка Лина болонкой была, эээ… И у Герасима сразу мысля…

Тут Влад был прерван самым жутким образом. Суровый кряжистый старик с безумными глазами в косоворотке и сапогах образовался у лавочки. В руках он держал камень на веревке.

«С дуба рухнул», – подумал Влад. Старик отрицательно помотал головой и, уставившись на Лину, неожиданно прищелкнул пальцами. Девушка вздрогнула и, словно в компьютерной анимации, плавно трансформировалась в пушистую болонку. Старик, похожий на тургеневского Герасима, перевел суровый взгляд на Влада и сказал хриплым контральто с итальянским акцентом:

– Бамбино мио, хочешь я тьебя кобьелём дэлать буду?

– Нет-нет, – вскрикнул Влад. – Не надо! Вы…, вы Герасим?

– Che Heracime? Как-так, Хер-асим?! No, non sono d'accordo. Я – Франческа, – старик странно вздрогнул и моментом переплавился в перезрелую Анджелину Джоли (правда, с одной ногой чуть короче другой).

Под ударами такого сюрреализма в голове Влада стоял колокольный звон, но он всё же нашел в себе силы спросить:

– Послушайте, э-э-э, как же так, что будет с девушкой?

– Соглашайся на всё, и Лина вернётся в свой облик, – итальянский акцент Франчески, а это была она, практически улетучился. Фокусы ведьмы всегда отличались убедительностью. За то ее и ценили в Подземелье.

Помимо страха и желания вернуть Лину в изначальный вид, Влад вдруг почувствовал любопытство. «Инопланетяне чудят, это шанс прославиться!», – решил он и сказал:

– Я согласен… Да. Только на что же это я согласен? Вы кто, кто вы?!

Пляжный договор

В ту же секунду ледяной вихрь швырнул Всадника и Франческу в небо. Всё выше и выше и опять выше. Земля давно скрылась, провалилась в тартарары. Стремительной тенью пронеслись они через три часовых пояса, мимо поломанной станции «Мир» и уже на снижении обогнали одиноко зависший в ночи «Боинг».

Франческа мигнула Владу, подтянула за руку поближе и сообщила:

– Полёт заканчивается, бамбино.