Флорентийские маски

День за днем на пляж приходит старик, который утверждает, что участвовал в тех событиях и сумел чудом избежать гибели. Он подолгу стоит у самой воды и молча смотрит в море. Он написал книгу, в которой рассказывает свою правду о том, что произошло на побережье у Слэптона. Кто-то из туристов ее покупает, кто-то просто не обращает внимания. У старика на голове каска, в руках винтовка, а на груди старая ржавая медаль. Как актер на театральных подмостках, он раз за разом повторяет команды капитана и выразительно жестикулирует, давая сигнал к началу учений. Он встает в воображаемый строй и отдает честь своим невидимым товарищам. Затем он падает ничком на песок и прикидывается мертвым. Случайные зрители думают, что это игра, и, включившись в спектакль, приносят цветы на импровизированную могилу. Однако старик не унимается: это не спектакль, и он избежал смерти не для того, чтобы жить, а для того, чтобы служить живым напоминанием о погибших.

В день учебной высадки у английского побережья не было замечено ни одного немецкого корабля или подлодки. Учениями руководили командиры союзных армий, поначалу все шло по плану, и вдруг… раздался взрыв. Покрытый броней корабль вспыхнул, как промасленный факел, в который попала молния. Солдат, умирающий каждый день, как в день «D», утверждает, что мертв уже сорок лет, что любой, кто хочет в этом удостовериться, может просто взять винтовку и выстрелить в него. За все эти годы среди зрителей не нашлось ни одного человека, который рискнул бы провести столь опасный эксперимент, и безумец со слэптонского пляжа приходит сюда день за днем, не давая туристам покоя своими, уже никому не нужными, историческими реконструкциями.

Федерико тоже помнил эту легенду, которую когда-то рассказал ему Марк, сам находившийся в то время под сильным впечатлением от происшедшего. И сейчас Федерико не понимал, почему Марк решил поехать в то место, где столь многое напоминало о далеком прошлом – о том прошлом, которое на самом деле ему не принадлежало. Скорее всего, по мнению итальянца, к этому подтолкнула еще не до конца оправившегося друга его чересчур заботливая жена, естественно не посчитавшая своим долгом объяснить мужу, почему они едут именно сюда. Впрочем, нельзя было не признать, что подобная попытка вырваться из мрачного круга закрутившихся вокруг него событий была вполне в духе Марка. Наверняка он убедил себя в том, что Слэптон станет для него тихим прибежищем, где он спасется от созданных его же собственным воображением химер, домом, куда будет заказан вход призракам и привидениям из старого Сатис-хауса. Федерико знал, что Марка частенько посещали подобные гости из потустороннего мира и что во многом его болезнь была связана именно с путешествиями за грань реальности.

И все же, что могли рассказать ему призраки солдат, когда-то давно утонувших там, в холодных водах пролива Ла-Манш? А ведь, между прочим, череп, что купили они на Гаити, также когда-то принадлежал человеку, чье тело после смерти было предано не земле, а воде. Море отторгло его и выбросило на берег, как мертвые водоросли, как гладкие, обточенные водой камни, под которыми прячутся от полуденного солнца крабы, обитающие на южном побережье Англии.

Федерико готов был спрашивать совета у кого угодно, даже обратиться к астрологу, если бы верил, что звезды могут дать ему ответ на вопрос, как выбраться из того безнадежного положения, в которое он сам себя поставил. В секте, куда он вступил, рассчитывая обрести ключ к тайне, он оказался на положении изгоя, преданный неизвестно кем и непонятно по какой причине. Сразу же после кошмарного допроса в палаццо он направился в дом Винченцо де Лукки и его дочери Коломбины с твердым намерением потребовать объяснений: с какой стати ему пришлось выслушивать угрозы в свой адрес, основанием для которых могли стать лишь сведения, которыми он доверительно поделился со старым актером и его юной дочерью?

Войдя в гостиную, он увидел актера, лежащего на диване – на том самом месте, где он ждал его во время их первой встречи. Федерико тотчас же вспомнил страх, испытанный в тот день, а также подозрительность и суровые слова, которыми его встретил Винченцо. На этот раз все было иначе: старик даже не привстал с дивана и молча, одним лишь неопределенным жестом предложил Федерико сесть в кресло, стоявшее у камина. Его дочери в гостиной не было, она не появилась и в течение всего разговора.