Флорентийские маски

– Ты прав, мы с тобой никогда не говорили об этом. Впрочем, рассказывать мне особо нечего. Мисс Слиммернау прослушала у меня курс в университете. Я читал лекции о ядовитых насекомых и воздействии их яда на человека. Эта дисциплина не имела ничего общего с ее основной специальностью, но девушка проявила завидный интерес. Более того, она показала себя человеком широких взглядов, умеющим мыслить глобально, обладающим аналитическим складом ума, наблюдательным и усидчивым. В общем, у нее были все качества, способные сыграть добрую службу, если бы она решила посвятить свою жизнь науке. Ее вопросы, предлагаемые ею решения свидетельствовали о редкой способности мгновенно ухватывать самую суть проблемы. По крайней мере в механизме самозащиты наиболее хрупких многоклеточных живых организмов на Земле она разобралась превосходно. Не стану отрицать, что такой подход и такие успехи студентки, не специализирующейся на моем предмете, произвели на меня глубокое впечатление. Мы не раз продолжали начатые разговоры уже за порогом аудитории, а иногда она даже провожала меня в лабораторию. Постепенно я стал все больше доверять ей, и мы начали видеться чаще, в основном – в университетской библиотеке. Во время одной из этих встреч я узнал, что она всерьез занялась изучением итальянской народной культуры. Целью ее исследования было показать влияние итальянского народного театра на появление драматического театра в Англии. Она была увлечена своей работой, и, насколько я могу судить, ее исследования шли успешно. По ее скромному мнению, выводы, к которым она пришла в результате изучения множества документов, позволили ей воспринимать театральное искусство совершенно иначе. Насколько я понимаю, она собиралась обнародовать свои сенсационные заключения. За день до моей встречи с ней ко мне заглянул Марк. Ему понадобились мои связи, чтобы получить доступ в главный читальный зал библиотеки Британского музея. Естественно, я поинтересовался, зачем ему это понадобилось. Вот тогда он и рассказал мне странную историю о каком-то черепе, который вы втроем купили где-то на Гаити. Этот череп, судя по всему, действительно обладает колдовской силой, потому что с его появлением мой племянник резко изменился. Он стал беспокойным, неуравновешенным и при этом был готов хвататься за любые книги, лишь бы получить интересовавшую его информацию. Он рассказал мне о мулатке Лурдель, о потерпевшем крушение судне под названием «Lone» и о фрагментах человеческих останков, весьма странных с точки зрения антропологии… В конце концов он не выдержал и назвал мне имя Пиноккио; впрочем, похоже, он тотчас же раскаялся в собственной слабости. Я рассмеялся, не в силах сдержаться. Марк сразу же замолчал и потупил взгляд. Я, конечно, извинился и объяснил, что смеялся не над ним, а над его наивностью. Не может же разумный, образованный человек так легко верить во всякие сказки и небылицы. Надо подходить к любой проблеме здраво и осмотрительно, требовать доказательств или хотя бы косвенных свидетельств любой гипотезы. Но, увы, он меня уже не слушал. Когда он собрался уходить, я сказал ему: «Ладно, договорились, я устрою тебе пропуск в читальный зал, а кроме того, познакомлю тебя с человеком, хорошо знающим ту эпоху, когда была написана знаменитая сказка Карло Коллоди». Он пожал мне руку, и больше мы никогда не говорили на эту тему.

Федерико внимательно выслушал рассказ Пола, но, судя по всему, у него по-прежнему оставались вопросы, требовавшие ответа.

– А как ты сумел убедить Аду помочь твоему племяннику? У такой женщины наверняка не слишком много свободного времени, и она вряд ли стала бы тратить его, чтобы потакать чьим-то инфантильным капризам. Как они познакомились?

Пол чувствовал себя как на допросе. Он ощущал в словах профессора Канали недоверие к нему человека, потерявшего друга и не знавшего причин его смерти. Он прекрасно понимал душевное состояние Федерико и был готов терпеливо отвечать на его вопросы, не обращая внимания на их несомненную бестактность.