Флот обреченных

— Так точно, сэр. И мои офицеры весьма искусны в атмосферной акробатике.

Ван Дурман даже улыбнулся.

— Возможно, капитан, я относился к вам слишком сурово. Мне казалось, вас не слишком заботит репутация нашего флота. Наверное, я все-таки ошибался.

— Спасибо, сэр. У меня есть и еще одна идея.

— Продолжайте.

— Если бы вы выписали нам разрешение, мы бы могли устроить в полете небольшой салют.

— Насколько мне известно, пиротехника не состоит на вооружении такшипов.

— Так точно, сэр. Однако мы могли бы разрядить некоторые из устаревших ракет, хранящихся на складе.

— Отлично, капитан! Это будет очень интересно. К тому же мы одним ударом избавимся от этих старых монстров, и никакая инспекция к нам не придерется.

Стэн догадался, что адмирал так шутит. Он послушно засмеялся.

— Очень хорошо. Просто замечательно. Я сегодня же подпишу разрешение. Знаете, капитан, мне кажется, мы начинаем думать в одном направлении.

«Боже упаси», — промелькнуло в голове Стэна.

— И еще одно, сэр.

— Еще идея?

— Никак нет, сэр. Вопрос. Вы сказали, что весь флот будет открыт для посетителей?

— Да. Не считая двух патрульных шлюпок. Таков у меня обычай.

Стэн отдал честь, четко повернулся и вышел.

Военный совет состоял из Стэна, Алекса, Ш’аарл’т, Эстила, Стикки и Саттона. Проходил он в одной из выделенных отряду мастерских.

— Прошу рассматривать эту информацию как закрытую, — начал Стэн.

Он пересказал все, что произошло в кабинете адмирала. Его офицерам потребовалась добрая минута, чтобы переварить услышанное.

— Может, я излишне подозрителен, — между тем продолжал Стэн, — но, будь я на месте таанцев и желай я захватить империю врасплох, мне трудно было бы выбрать для начала войны более удачный момент, чем День империи. Каждый чертов корабль нашего мудрого адмирала будет сидеть в строю на потеху публике. Охрана сводится к двум шлюпкам и нескольким пешим патрулям.

— Неплохо придумано, — сказал Алекс. — Таанцы никогда не заботились о таких мелочах, как объявление войны.

— И если они ударят по Кавите, — заметила Ш’аарл’т, — я предпочла бы в это время находиться где угодно, только не на этом проклятом параде.

— Может, я чего-то не понимаю, капитан, — подал голос Эстил. — Но допустим, вы правы и мы находимся в воздухе, когда… если… на нас нападут. Что нам толку от чертова фейерверка?

Алекс с восхищением посмотрел на лейтенанта. С тех пор как Эстил поступил на военную службу, он выругался, наверное, в первый раз. Такшипы явно пошли ему на пользу.

— Тонко подмечено, лейтенант, — кивнул Стэн. — У нас будет расчудесный фейерверк — из «Гоблинов», «Фоксов» и «Кали». Ван Дурман разрешил нам ограбить арсенал. И мы воспользуемся его любезностью.

— А что, если вы ошибаетесь, — рассмеялась Тапия. — Что вы будете делать, когда Ван Дурман потребует свой салют?

— Это будет всем салютам салют, и всем нам придется менять специальность. Голосуем?

Узнай Ван Дурман о разведенной Стэном демократии, он разжаловал бы его на месте.

Килгур, естественно, был «за» руками и ногами. Как и Тапия. Стикка и Ш’аарл’т, немного подумав, тоже высказались в поддержку плана Стэна. Эстил улыбнулся.

— Паранойя, похоже, заразна, — сказал он, поднимая руку.

— Отлично. Мистер Саттон, собирайте рабочую бригаду и прихватите с собой побольше гравитолетов.

— Есть, сэр. Между прочим, вы не будете возражать, если мои ребятишки, кстати совсем ничего не смыслящие в арифметике, прихватят кое-какую лишнюю амуницию?

— Мистер Саттон. Я и сам не смог бы сосчитать до одиннадцати, не снимая ботинок. А теперь за работу.

Глава 42

Сэр Эку завис над самым песком, совершенно белым и кристально чистым. Чуть качнув крыльями, он приземлился возле ведущей в этот мертвый сад двери. Ему было противно.

Лорд Ферле заставил Эку ждать вот уже больше двух часов. Но нетерпение уважаемого сэра не имело ничего общего с длительностью ожидания. Сэр Эку принадлежал к расе, которая высоко ценила умение тянуть время. Только не сейчас. И не в этих условиях.

Эку полагал, что лорд Ферле бросил его в песчаном саду, чтобы продемонстрировать свое тонкое понимание искусства. Кроме терпения, манаби славились еще и своей чувствительностью к зрительным образам.

Песчаный сад представлял собой идеально круглую чашу радиусом около полукилометра. В нем находились десять камней, от тридцати сантиметров до пяти метров в поперечнике. Все они были разного цвета — от густо-черного до оранжеватого. Камни располагались через правильные, математически точные интервалы.

Это было самое унылое произведение искусства, с каким сэру Эку довелось столкнуться за свои сто с хвостиком лет. За два часа ожидания он так и не пришел к окончательному выводу, о чем думал лорд Ферле, создавая сей шедевр.

Размышления эти почему-то не успокаивали. Будь хоть один из камней хоть ненамного сдвинут или песок где-то не так идеально чист, сэр Эку чувствовал бы себя гораздо лучше. Сейчас же ему не оставалось ничего другого, как пытаться изменить безукоризненное совершенство сада своим собственным присутствием.