Флот обреченных

Если верить таанцам, их победа подарит всем существам равную долю вечной славы. О какой такой славе идет речь? Это не комфорт и не еда. Это не новые гарантии безопасности. Это не знание того, что еще не родившиеся поколения смогут жить, не подвергаясь тяготам и опасностям нашего времени. Нет. Об этом речь не идет.

Просто — доля в славе. И все. Порой таанцы называют это судьбой цивилизации. Естественно, имея в виду свою цивилизацию. Те миры и те народы, которые уже попали под власть таанцев и влачат теперь безнадежное, убогое существование под бичом своих тюремщиков, могли бы засвидетельствовать, что такое «слава» по-таански.

Отчаяние. Деградация. И наконец — смерть. Смерть — единственная награда, которую таанцы способны дать, ибо только смерть дает спасение от их кошмарной тирании.

Я говорю все это потому, что враг действительно добился кое-каких успехов. А еще я говорю это потому, что таанцам стоит поторопиться, смакуя свои победы. Скоро все изменится.

Теперь я обращаюсь к тем, кто стонет сейчас под таанским игом. Не теряйте надежды. Вас не забыли. Мы прогоним агрессора. Мир скоро восстановится.

И еще я хотел бы сказать несколько слов тем, на кого заверения таанцев действуют, как на шакалов — запах тухлого мяса. Подумайте еще раз. Вспомните, кто такие таанцы. Вспомните их историю. До этой войны они неизменно предавали всех своих союзников. Нет такого соглашения, которое они не нарушили бы, если это становилось им выгодно. Единственный вид союза, который таанцы способны понять, это союз между хозяином-таанцем и его рабом.

Подумайте как следует и не забудьте древнее изречение: «Тот, кто хочет отобедать с дьяволом, должен запастись очень длинной ложкой».

И наконец, я хочу обратиться к нашим врагам.

Вы громогласно хвалитесь своей силой. Вы уверяете в близости окончательной победы. Хвастайтесь сколько хотите. Вы обнаружите, что победа будет неизменно ускользать у вас из рук. Ваши солдаты и матросы не найдут ничего, кроме смерти. Им придется столкнуться не просто с противником, вооруженным и страшным в своих боевых порядках, а со смертоносным гневом всех тех, кто более не желает терпеть таанскую «славу». Вашему гражданскому населению придется туго. Они никогда не дождутся вашего возвращения. А со временем их собственные небеса озарятся огнем.

Империя вернется. Вернется с мечом в руке.

Слушайте меня. Слушайте, хотя уши ваши в презрении и не внемлют, наверное, голосу разума. Вы посеяли ветер. Готовьтесь теперь пожать бурю.

Те, кто знаком со мной, знают, что я никогда не обещаю того, что не могу выполнить. Сегодня я готов сделать только одно обещание. Через поколение лишь историки в сумраке своих кабинетов будут знать, кто такие были таанцы. Вы начали эту войну — я ее закончу. Таанцы, со всей их силой и могуществом, будут лежать в пыли, всеми позабытые.

Круто повернувшись, вечный император сошел с трибуны. Еще только написав эту речь, он знал, что она удалась. Выступая, властитель на ходу улучшил ее — весь зал ему аплодировал стоя. А потом он заметил, что к овации присоединились и операторы камер, самые невозмутимые люди на свете.

Теперь вечному императору оставалось только одно — найти способ сдержать свое обещание.

Глава 58

Компьютер контроля повреждений «Гэмбла» нашел одну относительно неповрежденную цепь, и пульт управления снова ожил.

До скрытой густым туманом земли оставалось полторы тысячи метров. Стэн отчаянно боролся с падающим кораблем. Носовые дюзы — самая полная мощность. Юкава — самая полная мощность.

Звон аварийных сигналов и тревожно мигающие индикаторы предсказывали восстановленному управлению весьма недолгую жизнь. Прежде чем пульт окончательно сдох, Стэн успел еще до отказа врубить генераторы Маклина. Теперь оставалось только ждать и смотреть, что получится. Если двигатели остановят падение «Гэмбла», то корабль снова начнет подниматься. А там, наверху, его, скорее всего, поджидают таанские перехватчики. Впрочем, если моторы не затормозят такшип, то последствия будут еще более неприятными.

Защелкнув ремни безопасности на своем кресле, Стэн приготовился к удару.

«Гэмбл» врезался в землю практически вертикально. В последний момент перед ударом он перевернулся и застыл сейчас носом вверх.

На миг к такшипу вернулась его былая удача. Он мог бы угодить в горное ущелье, или в ледник, или в каменистую осыпь. Вместо этого такшип врезался в толстую снежную подушку. Снег, тая, амортизировал падение.

Перед глазами Стэна вспыхнул красным еще один контрольный сигнал: «ДЮЗЫ ЗАБЛОКИРОВАНЫ». Стэн потянулся к аварийному выключателю питания, но тут бортовой компьютер решил, что для него все кончено, и, предпочитая не столь вагнеровский финал, сам отрубил питание.

«Гэмбл» замер.

Наступила гробовая тишина, прерываемая только тихим потрескиванием быстро остывающей обшивки.

Покопавшись в темноте, Стэн достал из бардачка фонарь. Жемчужный свет озарил разбитый пульт управления.

— Все отсеки… как дела?