Флотская Юность

На юге, где день сменяется ночью, трудно себе представить, что солнце может висеть над горизонтом, не опускаясь за вершины сопок, и что, повернувшись лицом к северу, можно подставить лицо его лучам, хотя по часам уже глубокая ночь…

Впервые полярный день во всей красе я увидел в 1971 году, когда курсантом 3-го курса прибыл на Север на морскую практику. Мы расположились в здании Морского вокзала в ожидании утреннего катера на базу атомных подводных лодок. Курсанты, кто сидя, кто полулежа, располагались на стульях в зале ожидания. Постепенно разговоры прекратились… Меня клонило ко сну, но духота заставила покинуть зал и выйти на улицу.

Было три часа ночи, передо мной лежал пустой каменный город, над головой голубое ясное небо и солнце, отражающееся в стеклах домов. Огромный каменный город был освещен солнцем и пуст… На улицах ни машин, ни людей, ничего кроме яркого и холодного солнца.

Умом я понимал, что сейчас три часа ночи, что все нормальные люди спят. Но глаза отказывались верить, что это ночь, и было довольно жутковато видеть большой каменный город, освещенный солнцем, без признаков жизни… Недолго пробыв на улице, я ретировался под крышу Морского вокзала и дождался там вместе со всеми утреннего катера.

В июле меня откомандировали начальником флотского патруля на военный аэродром, выполнявший функции аэропорта. Тогда еще не ввели в строй гражданский аэропорт вблизи столицы Севера, и авиалайнеры приземлялись на посадочную полосу военного аэродрома. Вдоль посадочной полосы размещались капониры боевых истребителей Северного флота.

Зданием аэропорта служил длинный дощатый барак, в котором размещались кассы и зал ожидания. Моей задачей было поддержание порядка среди прилетающих и отбывающих военнослужащих. Дежурство длилось 10 суток, поэтому питались мы в столовой летного состава. Кормили нас «на убой», не скажу, что деликатесами, но порции мяса и гарнира были огромные. Во время дежурства особых происшествий не было, к тому же я плотно взаимодействовал с милицией, что позволило в дальнейшем использовать это знакомство при необходимости срочно вылететь на Большую землю.

Летом 1975 года, который стал своеобразным пиком развития советской гражданской авиации, после длительных испытаний произвел полет с пассажирами сверхзвуковой лайнер «Ту-144». На Парижском авиашоу этот суперсовременный красавец лайнер произвел настоящий фурор! Вот вам и «застой»!

В начале августа все телеканалы планеты привлекло Общеевропейское совещание по безопасности в Хельсинки, утвердившее на высшем уровне нерушимость послевоенных границ.

В конце августа 1975 года я наконец-то выбрался в отпуск. По пути на юг заехал в столицу небольшой прибалтийской республики. Тогда поездка в Прибалтику была как поездка в Европу. На узких чистеньких средневековых улочках маленькие уютные кафе, с прекрасным кофе, завариваемым в кофемашинах.

Нужно сказать, что в 1970-е годы кофе воспринимался как напиток некой романтической богемы. Иноземный кофе противопоставлялся советскому чаю. В редком кафе в других советских городах, кроме прибалтийских, можно было увидеть эспрессо-машины «Омния Люкс» венгерского производства или итальянские «Олимпики».

Знаменитые три дома — «Три брата», Домский собор и его орган, все было для меня впервые…

Вечером, когда загорались старинные фонари, я бродил по этим тихим извилистым улочкам, мечтая и строя планы на ближайшее будущее…

Мои друзья устроили поездку на взморье в роскошный и, пожалуй, лучший в то время в Союзе ночной ресторан с варьете. Я тогда впервые увидел варьете с обнаженными барышнями, но сказать, что очень понравилось, не могу, а вот сам ресторан, его интерьеры произвели впечатление. Прибалтика у советских людей прочно ассоциировалась с заграницей.

Это сейчас я отдыхаю на Лазурном берегу Франции в Ницце в отеле первой линии

«Вест Энд», а тогда «железный занавес» еще не поднялся над нашей страной, и офицер-атомщик советского Военно-Морского флота и мечтать не мог о загранице.

В отпуске в нашем южном приморском городе я встретился со своим закадычным школьным другом — Студентом. После работы на скорой помощи и плавания на гражданских судах он уже год как служил в военном флоте в должности корабельного врача на большом противолодочном корабле, входящем в состав Средиземноморской эскадры.

Студент получил известность после операции в штормовом море, спасшей жизнь матроса. Корабельный врач не рискнул приступить к операции, и Студент, переправившись на барказе, в шторм, со своего корабля на корабль с больным матросом, сумел прооперировать прободную язву желудка и спасти человека. Правда, вместо обещанного ордена Красной Звезды, а представление на орден завернули в столице, пояснив, что офицер меньше года в кадрах — обойдется, Студенту присвоили звание старшего лейтенанта. Он сравнялся с нами в звании, чем очень гордился. Я его от души поздравил.