«Флоту – побеждать!»

И когда она была как-то раз подана на общий стол, то сидевшие за ним адмиралы и офицеры, во-первых, мгновенно оценили ее прелесть и простоту, а во-вторых, немедленно разнесли нехитрую рецептуру по всей эскадре.

Так что и в кают-компаниях, и у себя на квартирах офицеры уже давно и регулярно предпочитали закусывать сорокаградусную именно салатом «от дедушки», от «бороды».

— Ну что, господа, — поднял рюмку Макаров, — за успех нашей сегодняшней авантюры!

Чокнулись. Выпили. Захрустели закусками. Вернее, одной — именно «макаровской», — ее вкус под водочку успели оценить и раньше, к тому же понимали, что ледок внутри кусочков редиски и огурцов не вечен, а именно он придавал шарм смеси двух совсем не «парадных» овощей…

— Степан Осипович, — дожевав закуску, спросил Верещагин, — а почему вы назвали сегодняшнюю операцию авантюрой?

— Да потому, Василий Васильевич, что таковой она и являлась. Мы сунулись в мышеловку, из которой могли и не вернуться. Предлагаю выпить именно за наше счастливое возвращение!

Налили. Чокнулись. Выпили. Закусили. На этот раз дружно взялись за яйца-кокот (интеллигентный человек оперирует закусками горячими…), но с селедочкой…

— Так что у нас с повреждениями, Михаил Павлович?

— «Паллада», как я и говорил, — спешно прожевав закуску, Молас был всецело к услугам командующего, — подорвана с носа, и ремонт займет не меньше двух недель после постановки в док. Но до дока нужно еще дойти из Дальнего. На «Пересвете» одно десятидюймовое орудие прямым попаданием загнуло вверх так, что оно торчит как рог носорога. Исправить его или заменить пушку у нас возможностей нет.

— Понятно. «Аскольд»?

— Разворочена третья труба, несколько пробоин. В целом ничего серьезного. «Баян» и «Новик» тоже без существенных повреждений. Как и на всех броненосцах, исключая «Петропавловск» и «Пересвет» — этим досталось посильнее. Но считаю, что через неделю-две все корабли, кроме «Паллады», будут в строю.

— Общие потери?

— Среди экипажей?

— Именно.

— Семьдесят девять человек погибли, из них четыре офицера. Сто восемьдесят шесть раненых. Вероятно, что некоторые из них не выживут.

— Упокой, господи, души рабов твоих, души воинов, павших за Отечество, — перекрестился Макаров.

— Какие у нас планы дальше, Степан Осипович? — осведомился Молас.

— Да никаких пока. Защищать Цинджоу силами канонерок и миноносцев. А вот когда к нам присоединятся «Цесаревич» с «Ретвизаном», тогда и начнем трепать нервы нашим японским друзьям… — Какие повреждения наблюдались у противника?

— На броненосцах вы и сами видели, Степан Осипович — пожары на всех четырех, что и как — непонятно, а вот «Асаме» досталось знатно — с «Пересвета» и крейсеров докладывают, что у нее чуть не треть борта вырвало попаданием в шестидюймовый каземат. «Собачка» под адмиральским флагом, вероятно «Читосе», тоже здорово получила и в преследовании не участвовала.

— Тоже приятно, — кивнул Макаров.

— Господа, — прервал адмиралов Верещагин, — мне, честно говоря, не терпится отведать рыжиков от Марии Фоминичны.

— И то правда, — согласился Степан и потянулся к графину.

В этот момент как раз принесли щи из кислой капусты. Пахло от супницы умопомрачительно.

На второе подали фрикасе из курицы, а потом последовал кофе с яблочной слоенкой.

Степан настолько осоловел от обильного обеда, что сегодня ограничился осмотром повреждений только «Петропавловска». Но зато доскональным. Практически каждую снарядную пробоину лично осмотрел, выяснил характер повреждений, расспросил матросов и офицеров…

На следующий день занимался тем же самым, но уже на других поврежденных кораблях. С перерывом на благодарственный молебен, для участия в котором пришлось съезжать на берег.

А вот утром десятого мая произошло еще одно приятное событие…

— Ваше превосходительство! — Лейтенант Азарьев влетел в салон адмирала практически без стука. То есть постучать-то он постучал, но ответа дождаться не успел. — С Золотой горы передают: «К крепости подходит «Богатырь».

* * *

Приказ о проведении данной операции был отправлен во Владивосток еще месяц назад, причем знали о его содержании только два человека во всем Порт-Артуре — сам командующий флотом и его начальник штаба. Молас даже лично зашифровал текст и лично же передал лейтенанту Долгобородову, командиру миноносца «Лейтенант Бураков», наверное, самого быстроходного корабля в мире. Пакет благополучно доставили в Инкоу, и вскоре начальник Владивостокского отряда контр-адмирал Иессен ознакомился с распоряжениями Макарова. Прочитанное не вызвало восторга у командующего отдельным крейсерским отрядом. Во-первых, категорически запрещалось использовать крейсера для любых целей, кроме как выполнение боевых действий на коммуникациях противника, а во-вторых, предписывалось направить в Артур единственный бронепалубный крейсер «Богатырь», причем приблизительный план действий прилагался.

Как ни жалко было Иессену отдавать свой самый современный корабль, но приказ есть приказ, и через двадцать дней «Россия», «Громобой», «Рюрик», «Богатырь» и «Лена» подняли якоря и покинули бухту Золотой Рог.