Фокусник

— Всем сесть! — прогремел капитан. — Сядьте!

— Оставьте меня! — крикнул Урек, прижавшись спиной к стеклу.

Кто-то из полицейских вытащил пистолет.

— Убери немедленно! — приказал капитан.

Пистолет вернулся в кобуру.

— Может, очистить зал? — шепотом спросил мистер Чадвик, наклонившись к уху капитана.

— Нет, иначе мы потеряем трех остальных. Мы с ним справимся. — Он оглядел аудиторию. — Принесите, пожалуйста, пару стульев или лестницу.

Через минуту кто-то из преподавателей принес два стула из соседнего класса.

— Спускайся вниз, — обратился капитан к Уреку.

— И не подумаю! Убирайтесь отсюда!

Стулья поставили справа и слева от Урека, на них встали два полисмена и одновременно попытались схватить Урека. Тот отпрянул назад, послышался звон разбитого стекла, девочки завизжали. Казалось, он вылетит на улицу, но полицейские успели схватить его и швырнули на пол. К упавшему Уреку бросились и преподаватели, и школьники.

— Разойдитесь! — крикнул капитан, спрыгивая со сцены. Он опасался, что Урек потерял сознание, сломал ногу, а то и позвоночник.

Но, как только капитан наклонился над ним, Урек схватил его за воротник. Тут же десятки рук прижали хулигана к полу, а минуту спустя на него надели наручники и вывели из зала. В понедельник вечером Эда перевели из отделения реанимации в обычную палату. Теперь около кровати стоял телефон, и, хотя он не мог пользоваться им из-за оранжевой трубки, проходившей через горло в желудок, его радовала сама возможность связи с внешним миром. Болело горло, он не мог глубоко вздохнуть, но с каждой минутой Эд чувствовал, что возвращается к жизни.

Хотя время для посещений давно прошло, сестра, к удивлению Эда, ввела в палату очень высокого застенчивого юношу в солдатской форме. Дежурный врач разрешил ему повидать Эда, потому что тот, прочитав в «Таймс» о случившемся, приехал из форта Дикс, откуда его со дня на день могли перебросить на военную базу в Техасе. Эд оживился, увидев Гила, и знаком предложил ему сесть.

Девятнадцатилетнего Гилберта Аткинса этой осенью призвали в армию. Раньше они часто встречались на заседаниях Нью-йоркского отделения Международного общества иллюзионистов. Остальные члены общества были намного старше, что способствовало их сближению, насколько позволяла трехлетняя разница в возрасте. К тому же они оба не просто покупали или копировали старые фокусы, но старались привнести в них что-то свое, выполнив их по-новому. В отличие от других, более старших членов общества юношей очень интересовала психология зрителей, создание условий, при которых у большинства из них возникало желание полностью поверить фокуснику.

— Не пытайся говорить, — сказал Гилберт. — Мне рассказали о том, что произошло. Я тебе кое-что принес.

Он протянул Эду маленькую потрепанную книжечку Джина Хугарда с описанием сложных карточных фокусов, жемчужину своей коллекции из трех десятков книг знаменитых иллюзионистов.

— Но она твоя, — попытался ответить потрясенный Эд.

— Я не успел ничего купить. К тому же ближайшие два года она мне не понадобится.

— Спасибо, — пробормотал Эд. Оранжевая трубка не позволяла произносить членораздельные звуки.

— На тебя напала та самая банда, о которой ты мне говорил?

Эд кивнул.

— Ты знаешь, в армии полно точно таких же идиотов. Деревенские дурни, собранные со всей страны. Их интересует только пиво, боулинг да машины. Если б ты только слышал, что они говорят о женщинах, даже о своих женах. Они не ходят в кино, только в кинотеатры для автомашин, да и то не для того, чтобы смотреть фильм. Единственное, чего им не хватает в армии, так это телевизора. Им бы только выпить да сыграть в покер. Я стараюсь держаться особняком. Не будь я таким высоким, у меня каждый день возникали бы с ними стычки.

В палату заглянула сестра и сказала Гилу, чтобы тот не задерживался.

— До армии я не осознавал всего того, что мы читаем о насилии, — продолжал Гил. — То есть я знал о Гитлере и тому подобном, об убийствах и грабежах, но не принимал этого всерьез. Теперь, пожив пару месяцев среди этих людей, я удивляюсь, почему у нас так мало насилия. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Он взглянул на Эда. — Узнав, что с тобой случилось, я начал жалеть, что не удрал в Канаду. — Он засмеялся. — Впрочем, это не привело бы ни к чему хорошему. Я угодил бы в тюрьму и оказался среди таких же личностей. Ну, я пошел. Поправляйся. — Гил написал на листке бумаги несколько слов. — Это мой почтовый адрес. Я обещаю отвечать на каждое твое письмо.

10

В зале суда, разделенные широким проходом, стояли четырнадцать рядов стульев, с которых горожане могли наблюдать за свершением правосудия. Однако редко кто из них пользовался этим правом и заходил в мрачный, отделанный темным деревом зал, единственным цветовым пятном которого был американский флаг, свисающий с флагштока за спиной судьи, одетого в черную мантию.