Фокусник

— Леди и джентльмены, — начал он, — уважаемый адвокат защиты постарался представить дело так, будто мы напрасно теряем время и тратим деньги налогоплательщиков. Я напомню вам, обвинение ставило своей целью доказать, что Станислав Урек напал на Эдварда Джафета, Лайлу Херст и Теренса Джафета, учителя, с намерением нанести им тяжелые увечья смертоносным оружием. Причем никто из пострадавших не провоцировал Станислава Урека. И я полагаю, что теперь, после того как выслушали показания свидетелей, ни у кого из вас не осталось сомнений в его вине.

Доктор Карп показал, что Эдварду Джафету нанесены серьезные повреждения в области шеи. Пункт обвинения гласил: «Намерение нанести серьезные повреждения». Доктор Карп это доказал. Из показаний мистера Джафета ясно следовало, что подсудимый не имел повода для нападения и, избивая Эдварда Джафета, держал в руке смертоносное оружие. Первый удар был нанесен цепью, той самой цепью, которая без труда разбила многослойное ветровое стекло. Урек взял в руки цепь не для того, чтобы бить стекла. — Кантор простер руки к Джафету. — Посмотрите на лицо этого мальчика. Неужели мы должны ждать год, чтобы убедиться, останется ли шрам от удара? Разумеется, нет. Сегодня вы представляете закон, закон, который предназначен для того, чтобы оградить общество от людей с подобными, опасными для окружающих, наклонностями.

Станислав Урек пытался задушить Эдварда Джафета, и последнего спасло лишь своевременное вмешательство его отца. Об этом говорят показания мистера Джафета. Тот факт, что уважаемый учитель допустил неточность в заявлении о приеме на работу, написанном много лет назад, не умаляет достоверность его показаний о событиях двадцать первого января. И пристрастие к спиртному, свойственное школьному сторожу, не может поставить под сомнение его рассказ об увиденном в тот вечер. Возможно, у него двоилось в глазах, но он счел необходимым вызвать полицию. Он видел, что подсудимый напал на Эдварда Джафета и пытался лишить его жизни.

Что же за человек сидит перед нами на скамье подсудимых? В школе он занимается вымогательством, и я уверен, что ни угрызения совести, ни закон, ни полиция не удержат его от совершения новых и новых преступлений. Его нельзя оставлять на свободе и необходимо отправить в исправительное учреждение.

Я боюсь за нашу нацию. Мы слышим много разговоров о законе и порядке. Очистим эти понятия от политической риторики и усвоим еще раз и навсегда, что закон — это закон. Если мы последуем за адвокатом защиты и будем под всяческими предлогами закрывать глаза на правонарушения, в конце концов нам придется расплачиваться за нашу слепоту. Мы не можем допустить, чтобы нормы жизни, устанавливаемые нашими представителями в законодательных собраниях, подменялись законом кулака.

И, подводя итог, я хочу сказать, что интересы жителей графства, которые я представляю, интересы государства, в котором мы живем, требуют от нас вынесения обвинительного приговора, признания вины подсудимого Станислава Урека в злостном хулиганстве с нанесением пострадавшему тяжелых увечий.

В зале зааплодировали, но судья быстро восстановил тишину. Неплохо, подумал он, высокий мальчик постоял за себя.

— Пошли, — сказал Эд отцу, — нам тут нечего делать.

Но присутствующим разрешили покинуть зал лишь после того, как присяжные удалились на заседание.

* * *

Им потребовалось лишь сорок минут, чтобы признать Урека невиновным.

27

Когда Кантор, открыв дверь своим ключом, вошел в гостиную, его жена оторвалась от газеты.

— Ты проиграл, — сказала она. — Томасси оказался тебе не по зубам, не так ли?

Кантор, который хотел стать президентом, влепил ей затрещину.

* * *

В школе никто не обсуждал исход судебного процесса — во всяком случае, в присутствии Эда. После занятий он ждал отца минут двадцать. В молчании они подошли к машине.

Эд положил портфель рядом с собой, а мистер Джафет бросил на заднее сиденье большой конверт с контрольными работами. Урек, скрючившийся на полу за спинкой сиденья водителя, затаил дыхание, ожидая, пока заработает мотор.

Мистер Джафет тяжело вздохнул.

— Тяжелый день? — спросил Эд, искоса взглянув на осунувшееся лицо отца.

— День тут ни при чем, — ответил мистер Джафет.

Подъезжая к дому, они увидели Френка Теннента, широкой лопатой расчищавшего дорожку к дому. Френк помахал им рукой.

Мистер Джафет решил не заезжать во двор и оставить машину у тротуара.

— Мне еще надо поехать в одно место, — сказал он, вылезая из машины, и, повернувшись к Эду, добавил: — Возьми, пожалуйста, конверт с контрольными.

Эд перегнулся через спинку, и в ту же секунду Урек рванулся вверх. Его руки тянулись к шее Эда.

Мистер Джафет все видел. Он не мог поверить своим глазам, но бросился обратно к машине.

Урек рычал от ярости. Ему никак не удавалось схватить Эда за горло. Тот отбросил его руки и подался назад. Из машины они выскочили одновременно.

— Убирайся отсюда! — прокричал мистер Джафет.

Френк Теннент наблюдал за ними, стоя в пятидесяти футах.

— Помоги! — позвал его мистер Джафет. — Помоги нам!