Фонд

— Вопрос вот в чем: ты можешь добыть резонатор Саймс-Молффа в необходимом диапазоне?

— Хорошо, я сказал, могу, но ты не слышал…

— Прости, Элветт. Дело вот в чем. То, что мы сейчас делаем, может быть, намного важнее для каждого в Галактике, чем вопрос, в безопасности ли Аркадия. По крайней мере, для каждого, кроме Аркадии и меня, и я желаю идти с большинством. Насколько большим будет резонатор?

Семик, похоже, сомневался:

— Не знаю. Ты можешь найти это где-нибудь в каталогах.

— Какой он примерно по величине? Тонна? Фунт? С квартал в длину?

— А, я думал, ты имеешь в виду точно. Это небольшая штуковина. — Он показал верхнюю фалангу большого пальца. — Примерно такая.

— Хорошо, ты можешь сделать что-нибудь похожее? — Он быстро набросал что-то в блокноте, который держал на коленях, потом передал старому физику, который с сомнением всмотрелся в него, затем засмеялся:

— Ты знаешь, мозги превращаются в известь, когда становишься старым, как я. Что ты пытаешься сделать?

Дарелл колебался. В этот момент он отчаянно хотел физических знаний, заключенных в голове собеседника, для того чтобы не нужно было оформлять свои мысли в слова. Но желание было бесполезным, и он объяснил.

Семик качал головой:

— Тебе нужен гиперретранслятор. Единственная вещь, которая будет работать достаточно быстро. Громадное их количество.

— Но это может быть построено?

— Ну, безусловно.

— Ты можешь достать все части? Я имею в виду, не вызывая объяснений? По ходу твоей основной работы.

Семик приподнял верхнюю губу.

— Не смогу ли достать пятьдесят гиперретрансляторов? Я бы не использовал такое количество за всю свою жизнь.

— Мы сейчас работаем на оборонный проект. Ты бы не мог придумать что-нибудь безобидное, где бы их можно было использовать? У нас есть деньги.

— Хм-м-м. Может, я смогу что-нибудь придумать.

— Насколько маленьким ты можешь сделать все приспособление?

— В гиперретрансляторах могут быть микросхемы… лампы… О, Космос, да у тебя тут несколько сотен схем.

— Я знаю. Какой величины?

Семик показал руками.

— Слишком большой, — сказал Дарелл. — Я должен повесить его на свой ремень.

Медленно он скручивал свой чертеж в плотный шарик. Когда он превратился в твердую, желтую виноградину, он бросил ее в пепельницу, и она испарилась с крошечной вспышкой молекулярного распада.

Он спросил:

— Кто там у дверей?

Семик наклонился над столом и посмотрел на маленький молочный экран замкового устройства, и сказал:

— Этот молодчик, Антор. И кто-то с ним.

Дарелл отодвинул стул.

— Ни слова об этом, Семик, даже остальным нашим. Если они узнают, это может стоить им жизни. Для риска хватит и наших двух.

Пеллеас Антор ворвался, как пульсирующий вихрь, в офис Семика, где возраст хозяина чувствовался во всем. В неторопливой атмосфере спокойной комнаты свободные легкие рукава туники Антора, казалось, все еще трепещут от ветра.

Он произнес:

— Доктор Дарелл, доктор Семик — Орам Дириж.

Тот был высок ростом. Длинный прямой нос придавал его худому лицу некоторую мрачность. Доктор Дарелл протянул руку.

Антор слегка улыбнулся.

— Дириж — лейтенант полиции, — добавил он. И затем, многозначительно: — Калгана.

Дарелл повернулся и пристально посмотрел на молодого человека.

— Лейтенант полиции Калгана, — повторил он отчетливо. — И ты привел его сюда. Зачем?

— Потому что он был последним человеком на Калгане, который видел вашу дочь. Не волнуйтесь.

Торжествующий вид Антора неожиданно стал озабоченным, и он оказался между обоими, яростно борясь с Дареллом. Медленно и далеко не мягко, он силой усадил старшего назад в кресло.

— Чего это вы? — Антор откинул со лба прядь каштановых волос, небрежно присел на стол и задумчиво качал ногой. — Я думал, что принес вам хорошие новости.

Дарелл обратился непосредственно к полицейскому:

— Что он имел в виду, называя вас последним человеком, который видел мою дочь? Моя дочь мертва? Пожалуйста, говорите сразу. — Его лицо стало белым от мрачного предчувствия.

Лейтенант Дириж невыразительно сказал:

— Последний человек на Калгане — именно. Она теперь не на Калгане. У меня нет сведений после этого.

— Послушайте, — вмешался Антор, — дайте мне все объяснить. Простите, если я немного переиграл, док. Вы так бесчувственны обычно к этому, я забыл, что у вас есть чувства. Во-первых, Лейтенант Дириж один из нас. Он родился на Калгане, но его отец был человеком Фонда, заброшенный на планету на службу Мулу. Я отвечаю за лояльность Лейтенанта Фонду.

Так вот, я связался с ним на следующий день после того, как мы перестали получать ежедневные отчеты от Манна…

— Зачем? — свирепо вмешался Дарелл. — Я думал, было ясно решено, что мы не должны предпринимать что-либо по этому делу. Ты рисковал их жизнями и нашими.

— Потому что, — последовал такой же свирепый ответ, — я был включен в эту игру задолго до вас. Потому что я знаю об определенных связях на Калгане, о которых вы не знаете ничего. Потому что мне лучше знать, что делать, вы понимаете?

— Похоже, вы окончательно спятили.

— Вы будете слушать?

Пауза, и Дарелл опустил глаза.

Губы Антора растянулись в насмешливую полуулыбку.