«Фонд» для России. Что было, что будет

Потребуются резервы примерно в 50 миллиардов долларов: 23 миллиарда для покрытия Ml (денежных средств в обращении) и 27 миллиардов долларов для покрытия недостачи в рефинансировании внутреннего долга в следующем году. У России имеются резервы в 18 миллиардов долларов, МВФ обещал 17 миллиардов долларов. «Большая семерка» (G 7) должна предоставить 15 миллиардов долларов, что позволит ввести валютное управление. Спасать банковскую систему уже не потребуется. За исключением немногих институтов, держателей государственных депозитов, банки сами сумеют защитить себя. Цены государственных облигаций немедленно возрастут, и тогда выживут наиболее здоровые финансовые учреждения. Примерно 40 миллиардов долларов в иностранной валюте находятся у россиян на руках. При введении валютного управления у них может возникнуть соблазн купить деноминированные в рублях государственные облигации, которые сулят привлекательный доход. В этом случае резервный кредит G 7, возможно, даже не придется использовать. Снижение процентных ставок поможет правительству добиться своих фискальных целей.

Если бы страны G 7 были готовы предоставить 16 миллиардов долларов немедленно, ситуацию удалось бы стабилизировать даже без валютного управления, хотя для этого потребуется больше времени, а ущерб будет серьезнее. Без введения валютного управления будет также трудно осуществить ограниченную валютную корректировку, так как будет невозможно сопротивляться давлению в сторону дальнейшей девальвации, – такая ситуация имела место в Мексике в 1994 г.

Если действия будут откладываться, стоимость операции по спасению возрастет. Неделю назад она обошлась бы в 7 миллиардов долларов. К сожалению, международные финансовые организации не осознали остроты ситуации. Альтернативами будут дефолт или гиперинфляция. Любая из них будет иметь катастрофические финансовые и политические последствия».

Четверг, 13 августа. После того как я написал письмо в Financial Times, заместитель председателя Центрального банка России ввел некоторые ограничения на конвертируемость рубля. Это оказало опустошительное воздействие на российский рынок: при открытии торгов цены акций снизились на 15 %, а потом уже существенно не возросли. Моему письму уделили значительное внимание, но упор был сделан на защиту девальвации, а не на предложение ввести валютное управление. Это стало одним из факторов того, что впоследствии назвали «черным четвергом». Это вовсе не входило в мои намерения. Я счел себя обязанным выступить с новым заявлением следующего содержания: «Неурядицы на российских финансовых рынках вызваны не тем, что я сказал или сделал. У нас нет «коротких» позиций в рублях и намерения обесценивать валюту. Более того, наш портфель от девальвации только пострадает».

Цель моего письма в Financial Times заключалась в том, чтобы предупредить правительства G 7. Хотя российское правительство делает все, что в его силах, чтобы справиться с ситуацией, оно не сумеет добиться успеха без дополнительной помощи из-за рубежа.

Пятница, 14 августа.

Я имел переговоры с министром финансов США Рубиным и подчеркнул остроту вопроса. Он полностью сознавал это, но остальные правительства G 7 не разделяли его озабоченность; к тому же до них трудно было добраться из-за нерабочих дней. Мне позвонил сенатор Митч МакКоннелл, и я настоятельно советовал ему связаться с министром финансов Рубиным и заверить его в поддержке республиканцами предстоящей весьма рискованной операции. Поздно вечером мне позвонили от Кириенко. Он все еще рассчитывал на промежуточный кредит в 500 миллионов долларов, но это было уже нереально. Я предложил прибыть в Москву для обсуждения более широкого круга вопросов, если это принесет пользу.

Воскресенье, 16 августа, вечер. Большую часть выходных дней я провел в России. Я дал интервью на радиостанции «Эхо Москвы» с объяснением своей позиции, и мое заявление было зачитано по Российскому телевидению. Я надеюсь, что сумел исправить ложное впечатление, будто я настаивал на девальвации и как-то мог выиграть от нее. Несколько раз я разговаривал с Гайдаром. Подготовил статью с обоснованием решения о введении валютного управления и направил ему для одобрения. Только что (6 ч. 30 мин. утра, московское время) он сказал мне, что разговаривал с Ларри Саммерсом (заместителем министра финансов США) и никакой помощи ждать не приходится; им надо будет действовать в одностороннем порядке. Я сказал, что моя статья теряет смысл, но он настаивал на ее опубликовании. Я отказался.