Forest fairy tales

Всполохом пламени на ветру мотнулась бронзово-каштановая коса с алой лентой. Дракон бережно опускает свою ношу на траву и обращается человеком, только обнаженная кожа отблескивает золотом. Распрямляется – несобранные волосы тяжелой копной скользнули вперед, падая на лицо, – встряхивается – под загорелой кожей заиграли тугие мышцы – тухнут последние искорки драконьего пламени – и обнимает свою женщину. Та тыкает его острым кулачком под ребра:

– Тоашш'норр'и… позер.

И, притянув за длинную светлую прядь, целует:

– Я скучала… Кто этот малыш, муж мой?

Она отстраняется, отошла, склоняясь над ребенком, нахмурилась:

– Муж мой, где ты взял его? Кто он?

Тоашш'норр'и щурится на стоящее в зените солнце:

– Дикий котенок. В нем явно кровь снежных барсов. Он жил на улице.

Женщина кивает, сосредоточенно водя над телом мальчика ладонью:

– У него, на удивление, крепкое здоровье… Долго он еще проспит, муж мой?

Тоашш'норр'и неопределенно пожимает плечами и предлагает:

– Идем в дом, Астэри.

Та снова кивает, поднимаясь с ребенком на руках. Ребенок не просыпается, когда его уложили на кровать, только вздыхает и переворачивается на бок, сворачиваясь в клубок. Астэри с жалостью косится на него, едва касаясь, погладила спутанные вихры:

– Спи спокойно, котенок. Теперь ты дома.

Улыбается тихо своим мыслям. Что ж, она всегда мечтала иметь много детей. Она выходит и поднимается на второй этаж – в детскую. Ее первенец уже проснулся и, увидев маму, радостно заагукал, завозился в своей кроватке, потянулся к ней. Когда Астэри наклоняется к нему, чтобы взять на руки, малыш цепко хватает одну из золотых подвесок на ее косе и тут же сует в рот. Астэри умиляется этой истинно драконьей любви к золоту.

Ее муж носит золотые украшения, которые ему до странности идут, но самое яркое его украшение, конечно, золото спутанных, непокорных кудрей и золото раскосых глаз. Да и сама она любит теплые золотистые оттенки в одежде, любит звон золотых браслетов на смуглых запястьях и блеск подвесок в косе. И теперь их сын проявляет драконью суть. Х'хирроу во всем пошел на отца: те же непослушные золотые вихры, та же солнечная улыбка, ямочка на щеке, разлет бровей, но глаза – человеческие, от матери-полукровки. Глаза светлые и дымчатые, как ранние весенние сумерки.

Астэри уверена, что у нее самый красивый малыш во всем Волшебном лесу. И сердце её рассыпается золотыми искрами от переполняющей нежности, когда Х'хирроу сопит и чмокает у её груди, жадно глотая мамино молоко. Он сладко пахнет солнцем и медом, Астэри запоминает этот запах, впитывает его – запах безмятежного детства.

Идиллию нарушает вскрик снизу, грохот и отчаянный кошачий мяв. Астэри торопливо опускает малыша обратно в кроватку и спускается вниз. Гостиная похожа на поле боя, посредине которого стоит ее муж с расцарапанным лицом и руками, и безуспешно пытается сманить их найденыша.

Тот висит на люстре, цепляясь всеми конечностями, шипит на него. Астэри вздыхает – она знала, что будет нелегко – и мужественно выходит вперёд, одними губами прося:

– Милый, уйди пожалуйста. Он тебя боится.

Тоашш'норр'и нехотя уходит. Мальчишка смотрит ему вслед с видом победителя.

– Типичный кошак, – мысленно усмехается Астэри.

Она пытается подыскать слова, чтобы не напугать и не разозлить его сильнее. Однако, мальчик, свесившись с люстры принюхивается к ней и вдруг спрыгивает сам. Астэри едва успевает поймать. Он не выворачивается, утыкается носом ей в шею, шумно нюхает и ощутимо расслабляется в её объятьях.

Астэри хочется плакать от ощущения вжимающегося в неё худенького горячего тельца: так доверчиво и так отчаянно. Она проводит ладонью по спутанным волосам неопределенного цвета, угловатым острым плечам и лопаткам-крылышкам. И вздрагивает, слыша тихое хриплое мурчание.

Она смаргивает подступающие слезы и мысленно дает себе подзатыльник: котенок-то некормленый! И неплохо было б его искупать и переодеть.

Мальчик покорно идет за ней и терпеливо ждет, сидя на полу, когда пена в ванной поднимется до краев. С любопытством трогает ее кончиками пальцев, нюхает их, жмурится и смешно чихает, когда один из мыльных пузырей, кружащих по ванной, лопается на кончике его носа. Пена ему определенно нравится, но он категорически не понимает, зачем в нее лезть.

И Астэри приходится взять его на руки и осторожно окунать. Котенок отчаянно брыкается, разбрызгивая мыльную воду по всей ванной, Астэри сплевывает пару горстей мыльной пены, притягивает малыша к себе и бормоча что-то успокаивающе-ласковое залезает в ванную вместе с ним.

Мальчик затихает, позволяя себя намылить, и, когда Астэри осторожно перебирает, промывая пепельные кудряшки, снова начинает мурчать. Но стоит только пене исчезнуть в сливе, а Астэри потянуться к душу, как котенок взвивается вертикально вверх и, проскакав по ее плечам и голове, вырывается из ванной.