Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

Кульминацией всего предприятия оказалась встреча в мюнхенской штаб-квартире BMW с представлявшим «Ассоциацию производителей Гран-при» Буркхардом Гешелем. Пауэрс продемонстрировал главе автоспортивного подразделения концерна, как тот может вернуть инвестиции всего за пять лет. Гешель, как и все представители команд, боялся, что Экклстоун его перехитрит.

— Я не хочу влезать в долги, — сказал он.

— Никаких долгов. Вы вернёте все инвестиции за пять лет, — повторил Пауэрс.

Немец не поддавался.

— Мы хотим участвовать в гонках, а не заниматься коммерческими правами.

Экклстоун, ничуть не удивившись, заявил с деланым сожалением:

— Это какой-то кошмар. Им же предлагали ровно то, чего они сами добиваются.

Шанс был упущен. В покере, где постоянно блефуют, никто из них Экклстоуну и в подмётки не годился.

Команды запутались в происходящем даже сильнее, чем раньше, когда Экклстоун специально устраивал суматоху. Сначала они хотели отколоться без участия «Феррари» и создать «Ассоциацию производителей Гран-при». Потом они приняли новый «Договор согласия», поскольку Экклстоун пообещал платить им больше, но отказ «Феррари» ещё больше всё осложнил.

«Мы не собираемся уходить, — объяснял Джон Хауэтт из „Тойоты“, — нам просто хочется нормального, профессионального управления, а не каких-то уловок с авторынка шестидесятых годов».

— Берни, ты вечно делаешь вид, будто меня не понимаешь. Мы стремимся к ясности, — обращался к нему Хауэтт.

Однако Экклстоун считал любые призывы «к диалогу» проявлением слабости. Хауэтт, Гешель и Патрик Фавр из «Рено» то и дело требовали ясности по поводу нового «Договора согласия», но Экклстоун всё не спешил её вносить.

— Хауэтт как техосмотр, — пошутил он как-то в разговоре с Мосли. — Новой машине не требуется техосмотр, а мне совершенно не нужен Хауэтт.

Мосли не возражал. Без «Феррари» все попытки отделиться были обречены на провал.

В начале сентября Экклстоун вернулся из Монцы в Лондон. Он, как обычно, вылетел ещё до конца гонки, очень довольный, что борьба между Деннисом и Бриаторе в самом разгаре. Гонку выиграл «Макларен», но в чемпионате лидировал Алонсо из «Рено». Итальянские зрители переживали из-за постоянных осечек «Феррари». В паддоке тоже царило уныние. Естественно, Экклстоун побеседовал с Монтеземоло, Деннисом, Уильямсом и другими оппонентами, однако он понимал, что нестабильности придёт конец, лишь когда удастся избавиться от банка.

Прошло два дня, и проблема была решена. Ему внезапно позвонил некто Эрик Херсман и сказал:

— Я нашёл покупателя для «Формулы-1». Если сделка состоится, то я хочу один процент.

— Проси свой процент у покупателя, — ответил Экклстоун незнакомцу, которого сначала посчитал жуликом.

Тот познакомил его с Дональдом Маккензи.

Шотландец Маккензи был юристом по образованию и старшим партнёром в лондонском инвестиционном фонде «Си-ви-си кэпитал партнерс», тридцатимиллиардный портфель которого включал две с лишним сотни успешных компаний, в том числе «Американ эйрлайнс», «Квик-фит», «Дебнамс», «Ай-джи индекс» и «Халфордс». За страсть к наживе Маккензи постоянно обвиняли в непонимании своей ответственности перед обществом. Он отлично осознавал всю ценность «Формулы-1». В Шотландии, ещё школьником, он следил за карьерой Джима Кларка, совершенно влюбился в «королевские автогонки» и теперь ездил только на «феррари» последней модели.

Маккензи знал, что «Формула-1» — это золотая жила. Экклстоун собирался погасить облигации общей стоимостью 1,4 миллиарда долларов уже в 2006-м, за четыре года до срока, притом что сами облигации продавались существенно выше номинала.

С другой стороны, инвестиционные группы вроде «Си-ви-си» интересовались только компаниями, стоимость которых росла на 20% в год и которые можно было в течение десяти лет продать с большой выгодой. Требовалась такая уверенность и в данном случае. Мало того, чтобы остаться в выигрыше, прямой инвестор вроде Маккензи должен быть ловчее руководства компании, которую покупал, — и тут превзойти Экклстоуна представлялось нетривиальной задачей.

Через три дня после гонки в Монце Экклстоун встретился с Маккензи в Спа и спустя час решил, что тот человек серьёзный. Он позвонил Грибковски:

— Приезжай, поговори с Дональдом.

Грибковски находился на своей вилле во Франции и согласился, чтобы за ним срочно прислали из Бельгии самолёт.

— Если он захочет, можешь продать ему долю «Бамбино» по той же цене.

Через три часа Грибковски, с большой сигарой и в тёмных очках, уже разговаривал с Маккензи:

— Моя цена — два миллиарда двести миллионов. Это считая все затраты и упущенную выгоду за пять лет.

Они проговорили целый день, и Маккензи согласился. Экклстоун был доволен. «Си-ви-си» покупал его долю за 450 миллионов долларов, после чего он должен был выкупить 10% уже новой компании за 100 миллионов. 15% этой компании собирались купить «Леман бразерс» и ещё 3% — «Джей-Пи-Морган». Экклстоун был благодарен Мосли за то, что тот одобрил продажу и не воспользовался своей «защитой от Дона Кинга».