Формула алхимика

— Послушайте, это же не подделка денег! — вяло отмахнулся Ардов. — А стало быть, ваш профессор может создавать свое золото без всякого надзора.

— Иногда вы ставите меня в совершеннейший тупик своими взглядами, Илья Алексеевич! — сдерживая раздражение, заметил криминалист. — Процесс трансмутации никак не регламентирован законами только лишь потому, что никому и в голову не приходило, что мечтания средневековых алхимиков удастся кому-либо воплотить в жизнь.

— А вы что же, верите, что это возможно?

— Я считаю, что это невозможно, — взяв себя в руки, рассудительно ответил Жарков, но тут же наклонился к уху Ильи Алексеевича и жарко зашептал: — Но Горский гений! Поверьте мне! Совершеннейший гений.

— Петр Романович, — строгим тоном осадил спутника Ардов, — в этом деле наша задача — найти убийцу несчастного студента. Заботы государственной важности давайте оставим государственным мужам высшего звания.

Жарков хотел было возразить, но сзади раздались шаги. Обернувшись, чины полиции увидели Аладьина, приближавшегося к ним как-то боком, нелепой подпрыгивающей походкой.

— Я насчет К-крючина… — заикаясь, выпалил студент. — Профессор ошибается.

— Что вы имеете в виду? — не понял Ардов.

— К-крючин был скользким типом.

Ардов и Жарков переглянулись. Аладьин все еще задыхался от быстрой ходьбы и нервно оглядывался. Его голос был каким-то мутным, болотным, а с каждой запинкой изо рта выскакивала маленькая лягушка. Сдерживая отвращение, Илья Алексеевич наблюдал, как эти липкие бурые лягушки прыгали по плечам и голове юноши.

— Сильно сказано, — прокомментировал Петр Павлович, не зная, как еще прореагировать на необычное признание.

— Он м-меня избивал! — скривив лицо в гримасе боли, взвизгнул Аладьин и выплюнул очередную лягушку. — А этой кукле всю г-голову задурил!

— Кого вы имеете в виду? — насторожился Илья Алексеевич.

— Глебову! Он всё смеялся, мол, б-барышни — существа при-при-митивные.

Шлеп, шлеп — еще пара лягушек бурыми кляксами вылетели изо рта Аладьина. Ардову стоило труда не подавать виду.

— А чем эта Глебова занимается?

— Она натурщица в художественном училище… Не понимаю, что она в нем нашла.

— Господин Аладьин, — вступил Жарков, — вас можно заподозрить в зависти.

— Какая, к черту, зависть?! — отбросил приличия студент. — Он был м-мерзавцем. Один раз я застал его за изготовлением субстанции, которая не имела отношения к нашим опытам.

— А в чем суть ваших опытов? — решил все-таки осведомиться сыщик.

— Я не м-могу раз-раз-глашать…

Аладьин смутился и потупился.

— Извините, мне нужно возвращаться в лабораторию, — пробормотал он. — Опыт нельзя п-прерывать.

Помощник профессора скрылся так же неожиданно, как и появился.

Коллеги постояли в молчаливом недоумении.

— Неожиданное явление, — резюмировал Петр Павлович, закуривая папироску.

— Водяной какой-то, — пробормотал Илья Алексеевич, приходя в себя после нашествия лягушек.

Глава 10

Лысый, худой, со шрамом

Ардов шел по гулкому коридору художественного училища, за ним едва поспевал старичок в мундире бутылочного цвета с бархатным воротником.

— Ради бога, извините, ваше благородие, — тараторил служитель. — Я думал, вы художник. Тут ведь глазом не успеешь моргнуть — сманят натурщицу! С ними нынче тяжело. А и всегда тяжело было. До реформы вообще с мужчин писали, можете представить? У нас не Италия, пойди сыщи, которая встала бы на натуру из любви к искусству. А ведь они и получают у нас вдвое больше мужчин. Да все равно… Даже если из простого звания — никак не уломаешь. А если и удастся, глядишь, через месяц она уже за какого-нибудь художника выскочила.

Илья Алексеевич остановился возле дверей в натурный класс. Старичок приоткрыл створку. В проеме открылась просторная аудитория, уставленная мольбертами, за которыми корпели будущие мастера живописи. На помосте возлежала обнаженная модель, едва прикрытая туникой. Девушка с рыжими волосами держала в руке яблоко, напоминая собой прямо-таки библейскую Еву.

— Мадемуазель Глебова — наше сокровище! — негромко проворковал старичок.

Ожидая окончания натурного класса, Илья Алексеевич согласился на краткую экскурсию по училищу. Служитель продолжал тараторить, словно опасался, что господин сыщик может объявить во время паузы нечто ужасное.

— Судите сами: на экзамен четвертого возраста дают сюжет «Улисс и Навсикая», а ведь там сплошь барышни в драпировках — это, считай, обнаженная натура. Как прикажете изображать, если студенты в классах этой натуры в глаза не видели! Пришлось менять на «Самсона, преданного Далилою филистимлянам» — там по преимуществу мужские фигуры, женская одна только…

Улучив момент, Ардов все-таки успел задать интересующий его вопрос.

— Крючин? — переспросил старичок, снял пенсне и замигал глазами. — Конечно, знаю! Милейший, обходительнейший молодой человек.

Учитывая вчерашние признания Аладьина, ответ Илью Алексеевича удивил.