Формула моей любви

Клава тогда еще, помнится, язвительно подумала про тетку, что чужие проблемы мы на раз расщелкиваем, выявляем и терапию проводим, а со своими комплексами исключительно «тюнингом» поверхностным боремся.

Но и даме той не помог весь ее профессионализм с тюнингованными щедрыми прелестями, как она ни старалась. А она, надо признать, старалась больше всех предыдущих женщин вместе взятых, поняв и просчитав истинную ценность Марка и роскошь перспективы его дальнейшего продвижения – явно ведь далеко пойдет профессор. А ей хотелось пойти вместе с ним, вот и наметила сделать его своим мужем и боролась за него достаточно яростно.

А после расставания все пыталась пообщаться с Клавдией, добыла где-то ее телефон и названивала, поджидала у издательства, когда та шла на работу.

Но Клава не стала с ней общаться – зачем? Для чего?

Да, ладно, бог с ними, с его бабами, как бывшими, так и нынешними! Что уж теперь.

У нее вон тоже романы всякие происходили. Ну как происходили – пунктирно, можно сказать, и весьма условно.

Клавдия как-то случайно подслушала разговор бабушки с дедом после одного из приездов Александра, уже числившегося в то время женихом Клавдии, на правах которого тот запросто приезжал к ним в «Верхние Поляны» всегда с уместными и недешевыми подарками, с букетами для дам, с шашлыками, эксклюзивным вином и кучей каких-то придумок.

– Что думаешь, Роберт? – спросила тихонько бабушка у деда.

Старики сидели вдвоем в плетеных креслах на террасе, укутав пледами ноги, смотрели на суетящуюся с устройством застолья на воздухе молодежь и тихонько беседовали. Клава несла тарелки, решив сократить путь и выйти сразу на поляну через главную террасу, а не через кухонную в обход дома, вот и услышала.

– Да, что, Верунечка, – вздохнул дед, глядя на распоряжающегося Александра. – Всем хорош мужик. И характер серьезный, деловитый, и при деньгах, и со всем к ней уважением и любовью. Да и орел, ничего не скажешь.

– Понятно, – тяжело вздохнула Вера Михайловна, заранее соглашаясь с мужем.

– Вот именно, – кивнул дед, разделяя мнение жены по этому вопросу. – Далеко ему до масштабов Марка. Не сможет он отвоевать ее у него, не потянет. Хоть и мужик дельный, и по-своему хорош, и силен, как человек и мужчина. Да только Клавонька у нас сама с характером, как сталь, и перебить ее привязанность к Марку вряд ли кто сможет.

– Разве что полюбит, – продолжила мысль мужа бабушка. – А этого не полюбила. – И вздохнула: – Ох, Робенька, я бы этого Марка нашего… Так бы и тюкнула, чтобы в мозгах просветлело.

– Уже тюкнули один раз, – напомнил Роберт Кириллович, – плохо закончилось.

А Клавдия, чтобы не выдавать себя, тихонько развернулась и ушла.

А может быть, у них и получилось бы что с Александром, кто знает, он ей сильно нравился. Сильно. И она как-то настраивалась на него и ей приятны были его ухаживания, и Клавдия их с удовольствием принимала, и в интимных делах получилось у них здорово.

Но он потребовал расстаться с Марком. Жестко потребовал.

И Клава понимала, что это правильно и что не могло быть никак иначе по той простой причине, что Александр настоящий мужчина, с сильным целостным характером и правильными житейскими устоями.

Какой может быть близкий мужчина-друг рядом с его женой? С самого начала было понятно, что нет.

Вот и нет. Расстались. Оба с большим сожалением.

Год назад возник Володя.

Марк познакомился с ним на дне рождении Клавдии. Она тогда отвела Светлова в сторонку и строго-настрого предупредила не выступать и мужчину ее не трогать никаким образом. Он пообещал и сдержал свое обещание. Хотя Клавдии, да и всем остальным за столом, было совершенно очевидно, что сдерживаться Марку дается ох как нелегко. Извелся весь от каждого Володиного высказывания или тоста.

Ничего, потерпел.

Как и Володя, согласившийся терпеть присутствие Марка в жизни Клавдии, когда она растолковала ему про их глубокую и особую дружбу, понятно, что без подробностей, касающихся исключительно их с Марком тайн.

Володя, Володя.

Когда они встретились с Марком вторично, Клавдия упустила момент, не успев взять со Светлова никаких обещаний, и профессора понесло.

– Так вы, молодой человек, трудитесь менеджером? И что вы продаете? Ах, сантехнику… – с неприкрытой издевкой произнес он. – А для этого надо какое-то образование получить, чтобы этой сантехникой торговать успешно. Ах, вы топ-менеджер. То есть высшего звена участник. Извините, я не понял. То есть то же самое, но другими объемами: не штучно унитазом, а, скажем, сотнями за раз или тыщами.

И так далее, так далее. Но Клавдия быстренько утащила светило науки в сторонку, наваляла ему моральных тумаков и выставила за порог – езжай, мол, обратно, в Москву, над студентами нерадивыми издеваться.

Две недели не разговаривала, на звонки и СМСки не отвечала. Пока он все же не прорвался через эту блокаду со своеобразным извинением абсолютно в духе Марка Светлова:

– С унитазами, я, возможно, погорячился.