Формула моей любви

– Стоп! – остановила она себя. – А почему, собственно, самой? Не надо мне самой действовать. И зачем это мне одной, я им что тут, партизанка героическая? Пусть за меня действуют компетентные люди. – И подняла трубку стационарного телефона, стоявшего у нее на столе, набрала номер, который помнила наизусть, почти радостно пообещав: – Я с удовольствием предоставлю действовать, компетентным-то. – И, услышав знакомый голос в трубке, четко отрапортовала: – Александр Иванович, я тут попала в нехорошую историю, и мне нужна ваша помощь.

Она попыталась было торопливо объяснить вкратце интригу истории, но генерал перебил, спросив, где ее сотовый телефон, усмехнулся, услышав ответ, и посоветовал, раз уж она так далеко зашла в своем конспиративном рвении, быть последовательной до конца и взять телефон у кого-нибудь в издательстве, а потом уж перезвонить ему.

Вроде бы шутил, а может, и нет, ведь трубку-то положил.

Клавдия отправилась на поиски. Никого из ее коллег, понятное дело, в издательстве в субботу не было, нашлась только уборщица, которую она с трудом уговорила дать ей телефон, пообещав даже заплатить ей за использование ее аппарата.

Уборщица хоть и посмотрела на девушку с большим сомнением, видимо подумав, а чего ты с рабочего-то телефона не звонишь, но промолчала, трубку все же дала. К слову сказать, старенькую совсем модель.

– Я сейчас, – Клава указала ей на дверь в свой отдел, – поговорю и деньги возьму.

– Ну ладно, – не очень охотно согласилась женщина.

Как ни странно, но Знаменцев не стал подвергать сомнениям ни одно слово Клавдии. Внимательно выслушав ее рассказ, дал несколько советов и распорядился:

– Подожди час. Найдешь чем заняться?

– Да, конечно, у меня вечно с избытком хватает редакторских дел, – заверила его Клавдия.

– Хорошо, занимайся. Через час или около того я позвоню тебе на редакторский телефон, с которого ты звонила.

– Там дополнительный еще есть, – и она назвала номер.

– Хорошо. Жди.

Трубку и деньги Клавдия отнесла уборщице, и та взбодрилась, повеселела, убирая в карман пятисотрублевую купюру. И дамы разошлись по своими делам, оставшись довольны друг другом.

Клава нисколько не кривила душой: редакторская работа вечный завал: всегда требуется бесконечное количество рукописей, в ее случае записей, прочесть, отредактировать, исправить, сопоставить факты и даты, продохнуть некогда.

И занявшись работой, чтобы отвлечься и чем-то заняться на время нервного ожидания, Клавдия и не заметила, как полностью погрузилась в процесс и даже дернулась всем телом от неожиданности, когда, вроде и не громко, но в тишине-то ого-го как оглушительно зазвонил телефон на ее столе.

Александр Иванович спокойным ровным тоном, объяснил, что ей следует сделать и как себя вести, и по-отечески пожелал:

– Ты, главное, Клавушка, не бойся и не нервничай, тем более тебе и нельзя в твоем состоянии. Все будет хорошо.

Теперь, конечно, будет. Теперь она наверняка знала, что все будет хорошо. И, положив трубку, почувствовала предательские слезы, на которые стала слаба последнее время, поблагодарила мысленно кого-то там наверху, определенно присматривающего за ней, того, кто выдернул ее сегодня из-под колес бешеного джипа, за то, что он послал однажды ей в жизни великого и совершенно замечательного человека Александра Ивановича Знаменцева. Всем им послали.

Резко выдохнув, Клава смахнула слезинки и решительно направилась к шкафу за своим смартфоном.

Ладно, как говорят монголы: «Если боишься – не делай, если делаешь, не бойся»! А может, и не монголы, генерал-то прав, утверждая, что яркое высказывание не стареет, а меняет своего хозяина. Да бог бы с ними, с монголами-то.

Сделав глубокий вдох, Клава набрала номер Анжели Карно, сверяясь с шикарной визиткой, которую прихватила с собой. Мадам ответила после третьего гудка.

– Я точно знаю, где ваши документы, – коротко оповестила ее Клавдия.

– И что вы хотите за них получить? – ровным, абсолютно нейтральным тоном спросила француженка.

– Спокойную жизнь, – твердо сказала Клава.

– И во сколько вы оцениваете свою спокойную жизнь? – тем же безразличным тоном уточнила мадам.

– Мадам Анжели, – стараясь в свою очередь удержать ровный тон, сказала Клавдия. – К худу ли, к добру ли, но я лишена нюха на выгоду. Я ставлю несколько иные ценности в жизни превыше материальных благ. Например, здоровье, благополучие и спокойную, мирную жизнь.

– Я вас поняла, – отозвалась француженка. – Когда я могу получить свои бумаги?

– Ну ваши же друзья, наверняка, следуют за мной, – предположила Клава и спросила на всякий случай: – Или разбили машину, пытаясь неудачно наехать на меня?

– О чем, вы, Клавдия? – поразилась мадам, первый раз подпустив в голос эмоций. – Уверяю, что никто из моих помощников не пытался на вас наехать. – И вдруг заботливо спросила: – Вы не пострадали?

– Нет. Я в порядке, – ответила Клавдия и от растерянности вдруг поблагодарила: – Спасибо.

И явственно услышала в трубке, как иронично хмыкнула Анжели.

– Так что, ваш Андрей где-то рядом? – спросила Клавдия.