Формула успеха

Со всевозрастающим восхищением я вижу теперь, как прекрасно он разбирался в людях. Решив, после первой мировой войны, что «Филипс» должен больше заботиться о своих рабочих и служащих, он познакомился с Феттером, который был тогда правительственным чиновником, инспектирующим заводы, и обратился к нему с просьбой войти в штат «Филипса» и организовать охрану труда на заводах. «Феттер, с этого момента вы — моя совесть в том, что касается безопасности людей», — сказал он. Феттер согласился и блестяще справился со своей задачей. Позже его назначили возглавлять отдел кадров и социального обеспечения, совместно с Г. Ф. Эвелейном, впоследствии, в 1946 году, Феттеру суждено было стать Генеральным директором по труду Голландии.

Вспоминается еще один случай, датируемый 1937 годом. В тот год в Париже проводилась Колониальная выставка. Цветами и зеленью голландскую экспозицию украшал Й. Р. Конинг, руководитель садово-паркового хозяйства города Амстердама. Он с похвалой рассказывал моему отцу о своем молодом помощнике, который оказался, по его словам, не только славным человеком, но и первоклассным специалистом. Мой отец спросил:

— Когда выставка закроется, у вас есть для него работа?

— Увы, нет. Даже не знаю, что с ним делать.

— Тогда пришлите его ко мне!

Молодой человек приехал в Эйндховен и произвел на отца отличное впечатление. В конце разговора отец сказал:

— Знаете, что? Вы будете продавать для меня алмазы!

Как оказалось, идея состояла не в том, чтобы торговать с ювелирами, а в том, чтобы продавать заводам алмазные инструменты — фильеры, и молодой человек со временем стал в этом деле признанным экспертом.

Я всегда с любопытством следил за тем, как отец обращается с людьми. Порой он устраивал ужасающие разносы. Провинившийся вызывался «на ковер» и претерпевал получасовую пытку, но никогда не покидал кабинет «господина Тона» раздавленным человеком. Закрывая за собой дверь, он, как правило, был полон решимости работать впредь лучше. Отец никогда не уничтожал сотрудников. Он помогал им расти. Наверное, люди, которые чувствовали, что под его руководством не могут реализовать свои возможности, воспринимали это иначе. И все-таки в целом мой отец оказывался прав в своих оценках людей и их способностей. Он не торопился с похвалами, не раздавал комплиментов направо и налево. Но тем выше, если приходил настоящий успех, ценили люди слово его одобрения. К примеру, когда сотрудники возвращались с заказом на новую дорожно-осветительную систему, отец ликовал и не скрывал этого. Конечно, встречались в его филипсовском стаде и «черные овцы» — люди, которые, по его мнению, ни на что не годились и которые, конечно же, нервничали, когда их отчитывали. В двадцатые годы был один такой агент по снабжению, которому вечно влетало, — что, впрочем, не мешало ему работать на нас в течение долгих лет.

Что касается меня, то отец, тут не может быть никаких сомнений, относился ко мне критически и нарочито скупился на похвалу. Ничего он так не жаждал, как того, чтобы я, его единственный сын, занял свое место в руководстве концерном, но это место мне следовало заработать. Порой казалось, он предпочел бы, чтобы у меня был характер Етти, моей сестры. Не слишком любя учиться, та, однако, обладала решительностью, умом и быстрой реакцией. В общем, как бы то ни было, он понимал, что для того, чтобы сделать из меня хорошего промышленника, ему придется очень многому меня научить. Однажды перед ним должен был отчитываться инженер, только что приехавший из Соединенных Штатов. Отец велел мне при этом присутствовать. Я сразу решил, что должен хорошенько приглядеться к тому, как он проводит такие беседы, и в результате просидел, почти не открыв рта. Не успел инженер выйти из комнаты, как отец повернулся ко мне:

— Черт побери, Фриц, ну почему же ты ни о чем его не спросил?

— Я хотел посмотреть, как ты управляешься с такой ситуацией, послушать, какие вопросы задаешь.

— Ну, ладно, только впредь и ты должен участвовать в разговоре.

Одной из его практических привычек было давать на чай портье сразу по приезде в отель, а не перед отъездом. Он знал, что тогда этот человек расстарается услужить лучше. Он отлично ладил с проводниками спальных вагонов и всегда получал лучшее купе. Но, будучи человеком импульсивным, легко впадал в гнев, если что-то оказывалось ему не по нраву. Так, ресторанному метрдотелю здорово доставалось, если суп подавали простывшим. Или портье в отеле, если заказанная машина приходила не вовремя. В таких случаях от них только перья летели. Тем не менее он ухитрялся оставить после себя такое впечатление, что годы спустя официанты и портье рассказывали мне, как тепло они его вспоминают.