Формула успеха

Два воздушных налета, совершенных союзниками на Эйндховен, числятся среди самых впечатляющих картин, которые оставила у нас война. Мы считали, что наши поставки немецким вооруженным силам столь незначительны, что не могут быть поводом для таких бомбежек. Кроме того, они случились безо всякого предупреждения. Первый налет произошел 6 декабря 1942 года. Никто не предостерег ни нас, ни наших сотрудников в США. Позже отец рассказывал мне, как страшно его расстроило то, что все это произошло безо всякой консультации с ними, потому что они-то знали ситуацию досконально и могли бы указать, что именно следует бомбить для достижения наибольшего эффекта. К примеру, наш завод радиопередатчиков в Хилверсюме. Упади туда одна-единственная бомба, наши специалисты воспользовались бы этим как поводом заявить, что основные производственные линии вышли из строя. Но после войны нам стало известно, что союзники не решились бомбить именно этот завод, потому что он расположен в населенном районе.

Причиной авианалета 6 декабря, насколько мы могли судить, оказались наши эффектные графики роста производства. Графики эти красочно рисовались специально для проверочных берлинских комиссий и демонстрировали громадный размах планов, которые так никогда и не выполнялись. Видеть их мог кто угодно, в том числе и активисты движения Сопротивления, по цепочке передавшие их группам связи с союзниками. Так что, естественно, за границей могли только дивиться: «Поглядите-ка, как много делает «Филипс» в Эйндховене». Тот же факт, что мы пользуемся малейшей возможностью, чтобы снизить выпуск военной продукции, распространялся совсем не так охотно.

В то памятное воскресенье Сильвия, я и ван Ремсдейки были на крестинах у нашего кузена и после церковной службы как раз пили эрзац-кофе, когда увидели низко летящие бомбардировщики. Поскольку мы находились на самой окраине города, видно все было превосходно. Большое число самолетов наводило на мысль, что они британские, и первой нашей мыслью было, не собираются ли они бомбить железнодорожный вокзал. И тут мы увидели, как падают бомбы, услышали взрывы и в ужасе поняли, что бомбят наш город! Со всех ног мы с зятем на велосипеде-тандеме кинулись в «Лак», который, к счастью, нашли целым и невредимым. Отсюда было видно, как горит Демер, главная торговая улица Эйндховена. Тут нас на втором тандеме нагнали мои жена и сестра.

Я тут же направился в центр города. Только тут меня озарило, что целью бомбардировки было не что иное, как наши заводы. В наступившей тишине я решил было, что все кончено, но на пути в управление меня настигла последняя волна налета. Я нашел убежище в магазине велосипедов, откуда видел, как бомба попала в здание нашей конторы, как разгорелся пожар. Больше всего мне хотелось спасти два портрета, которые ван Вет написал с моего отца и дяди Жерара в 1916 году. Портреты висели в зале правления на первом этаже. Я надел каску и, в сопровождении наших пожарников, влез в окно. Но едва открыл дверь зала, как рухнула часть потолка. Пожарники не пропустили меня дальше, мысль спасти портреты пришлось отставить. Все здание полностью выгорело.

Масштаб разрушений города и заводов ужасал. Время налета, воскресное утро после любимого в Голландии дня Святого Николая, который всегда проводят с семьей, был выбран потому, что люди будут не на работе. И все-таки погибли сотни людей, а больницы заполнились ранеными. Часть города уничтожил огонь. Сильвия и моя сестра Етти навестили всех пострадавших, так что мы из первых рук знали, что довелось пережить людям. Одно было замечательно: никто в Эйндховене ни словом не упрекнул союзников. Один человек потерял жену и троих из своих семи детей, и даже он не жаловался.

При виде того, как горят заводы, с таким тщанием выстроенные, дававшие заработок многим тысячам людей, меня переполняли глубокие чувства. Невольно приходили мысли о безжалостности войны. Но я понимал также, что борьба с немцами не может не быть безжалостной, если мы намерены победить. Это несколько примиряло с адским зрелищем разрушения. Я решил не впадать в отчаяние, а рассматривать бомбардировку как свидетельство силы союзников, которая со временем позволит им нанести врагу сокрушительный удар. Мне рассказывали, что видели филипсовцев, которые тихо плакали, глядя на руины, и я их прекрасно понимал. Что ни говори, а была разрушена часть дела всей нашей жизни. Но теперь следовало научиться воспринимать это конструктивно, и, чувствуя, что необходимо как-то ободрить людей, я решил, что мы воспользуемся этой ситуацией, чтобы восстановить наши заводы еще лучше, чем они были, и начать работу в этом направлении на следующий же день после налета.