Форварды

Дёмин был типичным «крайком» тех времен. Но, я уверен, не состоял бы в Клубе, если бы не испытал на себе благотворного тренерского влияния. Он неподражаем был в обыгрыше на левом фланге, мягко пасовал партнерам/ но он и бил по воротам слева, менялся местом и оказывался то в центре, а то и справа, бил и оттуда. Так что «краек» он был не простой, умел срываться со своего постоянного места, куролесил, задавал загадки прикрепленным к нему сторожам, в каких-то эпизодах выглядел форвардом привычным для нас сегодня.

Такие разные «птенцы гнезда» Аркадьева, они были нерасторжимы, все-то им было ясно, давалось легко. С виду, конечно, легко. Ясность и легкость, верные внешние приметы истинного мастерства, и сделали этих пятерых нападающих красой и гордостью футбола тех лет.

НИКОЛАЙ ДЕМЕНТЬЕВ

В чемпионате 1954 года левый инсайд «Спартака» Николай Дементьев провел 17 матчей и забил 7 мячей. Было ему тогда 39 лет. Это не могло не привлечь внимания: нравоучительно указывали, насколько безукоризненно Дементьев соблюдал спортивный режим, с какой тщательностью готовился к каждому выходу на поле. Нисколько не сомневаюсь в могущественном влиянии этих добропорядочных условий. И все-таки, думаю, не выручили бы они, не будь худенький, стройный, поджарый Дементьев награжден природой сначала долгой молодостью, а позже, уже пожилым, поразительной моложавостью. Когда отмечался его юбилей, свои поздравления в еженедельнике «Футбол – Хоккей» Н. Симонян озаглавил возгласом удивления: «Дементьеву пятьдесят? Не верю». Не верилось Симоняну, бок о бок с ним игравшему, не верилось и всем нам, кто имел удовольствие видеть его на поле.

Его старший брат Петр, легендарный Пека, сподвижник столь же легендарного ленинградского центрфорварда Михаила Бутусова, какое-то время пользовался более громкой известностью, чем Николай, как виртуоз, фокусник, оставлявший защитников с носом, к восторгу трибун. Позже, когда вошел в силу Николай, знатоки, правда втихомолку, не желая идти наперекор сложившемуся мнению, стали поговаривать, что «Коля пошел дальше брата, играет построже и полезнее для команды». Не собираюсь развивать это сравнение, даже братьям не дано повторить друг друга, и хорошо, что они были разными, несмотря на родственное сходство. Упомянул я о нем ради того, чтобы оттенить преданность Николая командному футболу. Он был умным и аккуратным тактиком, умел и забыть о себе, остаться невидимым, когда это требовалось, умел и вспомнить о своей обводке, мягкой и решительной, о своем прямом ударе издали, который так и называли – «дементьев-ским». Все, что он делал (а иногда и вытворял), отличалось пониманием обстановки, для него разбираться в перипетиях футбола было радостью, он с нетерпением ждал мяча, заранее зная следующий ход.

И этот-то футбольный мудрец выглядел мальчишкой! Невысокий, легкий, с белесым хохолком, хитро петлявший среди мощных противников, он, как казалось нам с трибун, играл с прищуром, с улыбочкой и не дерзкой, а доброй, непременно доброй, потому что злость темнит глаза, а ему надо было все светло и подлинно видеть, чтобы придумывать и затевать. Мальчишество ему шло, зрители ему симпатизировали, чувствуя, что перед ними человек, играющий в футбол мастерски, но с той очарованностью мячом, которая родом из нашего детства.

Николай Дементьев принадлежит к поколению, не сумевшему провести все свои сезоны – его молодые, лучшие для футбола годы отрезала война. Кроме Дементьева назовем Пономарева, Соловьева, Федотова, Бескова, Пайчадзе, Гринина, Николаева, Дёмина. Справедливость требует этого не забывать, когда мы о них вспоминаем и ведём счет забитых ими мячей.

Будучи заодно с С. Соловьевым в 1940 году переведен из Ленинграда в московское «Динамо», тогда еще молодой Дементьев под началом тренера Б. Аркадьева влил живую струю в игру начавшего было хиреть знаменитого клуба, и тот круто взмыл в чемпионы. Потом – война. В 1945 году Дементьеву уже тридцать (по привычным меркам – критический возраст), всего-то в «Динамо» он успел сыграть 26 матчей, и тут он был отпущен.