Форварды

В одном интервью Ильин выразился так: «Форварды не должны быть очевидны». Мысль интересная сама по себе. Она тем более обращает на себя внимание, что ее высказал нападающий эпохи «дубль-ве», когда властвовало строгое разделение труда. Скорее всего Ильин имел в виду, что его собственная игра на позиции левого крайнего в самом деле не была очевидной. Испытывая потребность забивать, послушный этому внутреннему велению, он то и дело уклонялся от испытанных тактических образцов, нарушал их, выбирая свои решения и пути. Скажем, вместо рекомендованного всеми наставлениями ухода от крайнего защитника и передачи мяча вдоль ворот – рывок к воротам наискосок, который заставал врасплох. Не исключаю, что в то время такие зигзаги поведения могли в иных случаях, если мяч прокатывался мимо или его ловил вратарь, вызывать недовольство партнеров и тренера. Возможно, иногда Ильин, ненасытный до остроты, слишком много брал на себя, переиначивал принятый рисунок. Но он – в Клубе, да и заветная коллекция подтверждает его право на внеочередной, лишний завершающий удар. По сути дела, Ильин был скрытым, затаенным еще одним центральным нападающим.

Футбольная игра, как бы она ни была продумана и обоснована, обязана включать в себя экспромты, отклонения от тактических правил – они не просто украшают и расцвечивают ее, но и дают ей прямые выгоды, которые никто заранее не в силах вычислить и предугадать.

Ильин не выглядел на поле трюкачом и обманщиком, он был прост и ясен. Но самолюбивая страсть угрожать и забивать помогла ему освоить собственные, удобные трюки и приемы, которые не казались выигрышными сами по себе, но служили ему верой и правдой, выводя на голевые позиции. А ему больше всего и надо было от игры: изловчиться ударить в движении, на скорости, когда этого не ждут. И игра его поняла, вознаградила и выделила.

ЗАУР КАЛОЕВ

Во внешности Заура Калоева была приспособленность к взлету, как будто он был проверен и испытан в аэродинамической трубе. Рослый, плечистый, тонкий, с залысинами, он напоминал нос самолета, по бокам которого снизу располагались четыре мотора – инсайды и края. Благодаря ему нападение тбилисского «Динамо» могло, играя, набирать высоту. Линии атак, отрываясь от взлетной полосы газона, уходили вверх, на Калоева, он прыгал и настигал мяч на недоступных траекториях. Его и на шаржах рисовали с крылышками, и в любой характеристике, самой немногословной, присутствовала фраза «хорошо играл головой». Калоев бережно относился к своему дарованию. Мне приходилось видеть его на тренировке: других и след простыл, а он все разбегался и прыгал на мяч, который ему посылали с углов поля. Наверное, никто не считал и не знает, сколько он забил головой, но в памяти он остался человеком в высоком, свободном полете.

Калоев и на плоскости поля проявлял себя не хуже других – техничный, толковый. Предполагаю, что все же ударом ноги он чаще посылал мяч в ворота, чем ударом головой. Но, что поделаешь, мы любим те приемы, что удаются реже, и, приметив за кем-то склонность к необычным проявлениям, ждем их, храним в памяти и даже излишествуем в своих отзывах. Вдруг о защитнике пойдет слава, что он забивает не реже форвардов! И все этому охотно верят – интересно же! Потом, узнав из какой-то таблички, что забил он, оказывается, всего-навсего пяток мячей, удивятся, что так мало, но слава все равно выживет: впечатление дорого. И хорошо, что так. Все редкое имеет собственную шкалу оценок, мы его храним в отдельном призовом шкафу. Это – жизнь игры, ее приключения и странности.

Вспоминая о Калоеве, тут же видишь Михаила Месхи, левого крайнего. Их дружеские пикировки, которым я бывал свидетелем, вылились в ходячий анекдот.

– Кем бы ты был, если бы я не посылал мяч тебе в голову и он не отскакивал в ворота? – серьезно, без улыбки спрашивал Месхи.

Калоев не уставал добродушно смеяться шутке:

– Хорош бы ты был со своими пасами, которых никто, кроме меня, достать не мог…

Одно время в ходу и в почете был термин «тандем». Он подразумевал, что два футболиста не эпизодически, а постоянно, сознательно, разученно связаны друг с другом, причем роли между ними распределены заранее, однако это не смущает тандем, он крепко сшит, оба – мастера своего дела и полностью доверяют один другому.

Такими тандемами были в свои юные годы Стрельцов и Иванов в московском «Торпедо», Красницкий и Стадник в «Пахтакоре», Банишевский и Маркаров в «Нефтчи». Примеры для иллюстрации, они не исчерпывают перечень. Такой тандем нарочно не скроишь, он возникает, когда двое способны и хотят работать на одной волне, когда между ними возникает взаимное притяжение и им в радость дополнять друг друга.