Фотомодель. Часть 2(СИ)

На Илону.

"Я буду охранять тебя от призраков".

Илона пытается сдержать слезы счастья и...

Глупо ревновать.

Никакой Пэгги Блю нет на сцене и в помине. Только голубой шар. Ха!

Пэгги Блю сейчас она. Илона.

Да, да, Оскар, я хочу, чтобы именно ты охранял меня от призраков.

Во время антракта Илона не вставала - так и сидела с лиловым букетом на коленях. Было страшно, вдруг что-то глупое, будничное вспугнет волшебство.

На втором отделении зрителей было меньше. Несколько мест впереди опустело. Как будто случайные люди, засмущавшись, оставили их с Оскаром наедине, ведь у них осталось так мало времени, а впереди огромная неизведанная Вечность.

Мальчик уже на ты с Вечностью, еще немного, и он шагнет, нет, не в неизведанность уже - в бесконечность, до бескрайности наполненную любовью. Ее столько в этой Вечности любви, что ее никому не дано измерить, кроме...

14

Илона шла по улице с букетом лиловых хризантем к остановке, когда раздался звонок из службы такси.

- Да, подождите немного, пожалуйста, - ответила автоответчику и развернулась обратно к драмтеатру.

Она и сама не могла понять, что происходит.

......... И Вишневский открыли ей такую истину, которую она не могла объять и только бормотала про себя "люблю", "люблю", но это "люблю" относилось ни к Вишневскому и тем более ни к ........ , хотя и к ним тоже, это было такое огромное "люблю", которое относилось ко всем, кто умрет и к Тем, Которые Бессмертны.

"Люблю", - повторяла Илона, плача и пряча лицо в хризантемы.

Заплатив по тарифу и сверх чаевые, бросилась поскорее к подъезду поставить лиловые цветы в хрустальную вазу.

Как глупо забыть подарить актеру цветы!

Зал аплодировал стоя, а она, Илона, не могла даже встать.

Оскар умер, а она, Пэгги, предала его, ушла из его жизни навсегда.

Запоздалым раскаянием ничего не исправить.

Осталась только Вечность.

Осталась целая вечность.

"Цветы нужнее мне, - мысленно утешила себя Илона. - Завтра у меня День Рождения".

15

На следующий день Вишневский позвонил поздно вечером, когда разошлись те несколько подруг, которых пригласила Илона домой. Мороз неожиданно раскис в декабрьском дожде, как будто чьи-то пальцы стучали по клавишам карнизов.

- Привет, Иветта...

- Я не Иветта.

- Изольда. Какая разница, ведь все мы люди, правда?

- Для актера, наверное, все равно.

- Почему "для актера", Илона? Почему сразу "для актера"? Я просто человек. Просто человек...

"Просто человек" прозвучало всхлипом.

- Что-то случилось?

- Да, случилось! Случилось! - с вызовом ответил Вишневский. - Ты забыла подарить мне букет. Унесла его с собой. Наверное, я недостаточно хорошо играл?

- Ах, это! Ну, это не самое страшное, что может случиться в жизни.

- Не самое страшное? - всхлипнул Вишневский. - Конечно! Вам, занудам, легко и ничего вам не страшно, у вас все ра-ци-о-наль-но. Нет бы просто вдыхать воздух полной грудью, - Вишневский громко вдохнул влажный воздух. - Вот так! А больше мне и не нужно ничего - ни букетов, ни любви, ни Дней рождений. Празднуйте сами, ешьте конфеты, пейте шампанское. Мне все надоело. Надоело. Мне все надоело и я решил... Подожди, я сейчас высморкаюсь, и если положишь трубку, я немедленно покончу с собой.

Вишневский громко прочистил нос.

- Да, на чем я остановился? На том, что сегодняшний день, Изольда, день твоего рождения, станет началом моего конца. Да, ты, конечно, права, Изольда. Ты всегда права, Изольда. Я бездарность. Бездарность. Слышишь, дождь пошел сильнее?

Капли дождя ударялись о воду. Значит, Вишневский где-то рядом с водоемом.

- Сама природа плачет обо мне. Да, я бездарь, Илона. Только не говори мне, что я гений, я все равно не верю тебе. Смагдина бы заслужила твой букет, а я - нет. Да, я плохой муж, плохой любовник. Я был... - Вишневский театрально замолчал. - Сейчас я скажу тебе то, что никогда не говорил никому и уже никогда не скажу. Я был человеком, который хотел сделать что-то хорошее в этой жизни, сделать мир хотя бы немного лучше. Но мир победил, мне остается только сказать... А что сказать? Все сказано давно.

"До свиданья, друг мой, до свиданья,

Милый мой, ты у меня в груди.

Предначертанное расставанье

Обещает встречу впереди..."

Разве скажешь лучше, Изольда?

- Ты пьян...

- Да, я пью. А кто не пил? Блок пил, Есенин пил, Высоцкий - пил. И даже Крылов пил и предавался обжорству, хотя, между прочим, дожил до солидного возраста...

- А кто не пил?

- Кто не пил? - задумался Вишневский и засмеялся. - Не знаю... Волков не пил.

- Какой Волков?

- Который написал "Волшебник Изумрудного города".

- Ты уверен, что он не пил? - засмеялась Илона.

- Детский все-таки писатель, - засмеялся Вишнеский и тут же спохватился. - Но не пытайся настроить меня на другую волну, ничего из этого не выйдет...

Где-то громко залаяла собака.

- Где ты сейчас?

- Где я сейчас? Кого вообще волнует, где я и что со мной, да это и не важно, ведь скоро я буду в лучшем из миров.

Вишневский выругался матом.

Раздался всплеск.