Фраер вору не товарищ !

Внизу в столовой орали мужики, о чем-то спорили и кого-то ругали. Люська лежала спиной к двери, уткнувшись в подушку, но все равно услышала, как повернулся ключ в замке, открылась дверь и в спальню зашел Махров. Она почувствовала резкий запах прокуренного перегара. Неслышно ступая по мягкому ковру, он обогнул кровать и плюхнулся рядом с ней. Матрас задрожал под его телом.

- Как ты себя чувствуешь, дорогая? - заплетающимся языком проговорил он и опустил тяжелую руку ей на бедро. - Ты все ещё на меня злишься, Люсьен? Ну и зря! Пойдем лучше за стол. Нам не хватает женского общества.

- Отстань, - бросила Люська, отдернула ногу и легла на другой бок, повернувшись к нему спиной.

Он похлопал её по бедру, потом по ягодице, засунул руку под юбку, погладил ляжку, обтянутую чулком. Она ударила его по руке ладонью, словно прихлопнула комара.

- Чего ты злишься-то? - недовольно проворчал он. - Это я должен на тебя злиться. Был бы на моем месте другой, хотя бы тот же Груздь, он бы с тобой церемониться не стал. Знаешь, что бы он с тобой сделал, за то, что ты мне сделала? Пузо вспорол и кишки по дороге размотал. А я тебя даже не побил как следует. Хотя надо было. - Он наклонился и прошептал ей в самое ухо. - Потому что люблю.

Она поморщилась и отодвинулась от него подальше.

- Плевала я на твою любовь!

Он смотрел на неё прозрачными, мутными глазами, проговорил медленно, с расстановкой:

- Один такой тоже плевал на добрые отношения. Доплевался. Теперь валяется в кустах и даже не знает, похоронят его или оставят так гнить. Так-то вот. - Он помолчал немного, вспомнив происшествие на шоссе, передернулся. - Какая ничтожная смерть! Был такой важный человек, полгорода держал в страхе, а подох в канаве, как бездомный пес. Это все, чего он достиг к тридцати пяти годам. Вот и подумаешь, стоит ли заниматься этой грязью, которой мы занимаемся.

Люська повернулась, оторвала голову от подушки.

- Про кого ты говоришь?

- Про кого! Про Валерку Груздя, про кого же еще! Витюня-то его мочканул там, на шоссе.

- Это что, правда? - Люська села на кровати, подобрала под себя ноги и уперлась спиной в стенку.

Он кивнул и какая-то мерзкая улыбка заиграла у него на губах.

- Правдивей не бывает! Прямо в лобешник ему маслину закатал. Так что теперь Валерик на том свете чертям маникюр делает. Можешь Таньке своей так и передать. Пускай она его оплакивает, если, конечно, он ей был не противен.

Люська со злостью смотрела на него.

- Вы не люди! Вы шакалы! Грызете друг друга из-за лишнего куска. И ты меня своими руками после этого трогаешь. Они же у тебя трупным ядом пахнут.

Махрова это задело. Он перестал ухмыляться, подсел поближе, приблизил к ней искаженную злобой небритую рожу.

- Ты права! Мы шакалы! А кто сейчас не шакал? Покажи мне такого человека, я посмотрю на него и удивлюсь. Все грызутся между собой, все! Так этот поганый мир устроен! Все воюют друг с другом! Идет настоящая война. Если ты не убьешь, то убьют тебя. Это война не за кусок хлеба с маслом, это война за выживание. Посмотри вокруг. Политики поганые грызутся за кресло в парламенте, чтобы в него свою жирную задницу посадить и ничего не делать четыре года. Бизнесмены долбанные друг друга отстреливают, чтобы лишнюю пачку баксов в свой сейф убрать. Менты позорные своих продают за гривенник. Шоферня сраная ключами гаечными махается из-за лишней сотни. Вон, дед-пенсионер и то кирпич хватает, чтобы его мэру в форточку засветить, потому что тот у него пенсию хапнул. А ты говоришь, мы - шакалы! Весь этот мир шакалий! Просто ты ещё дура молодая, живешь какими-то дебильными понятиями о любви и дружбе. Не было этого никогда и не будет. Историей доказано! Человек хуже шакала!

Люська дернула головой, вскочила с постели, отбежала в угол.

- Все! Хватит! Хватит мне мозги полоскать! Я спать хочу! Убирайся!

Махров смотрел на неё исподлобья, тяжело дыша перегаром.

- До чего же ты баба вредная! Сразу бы знал, даже не стал бы с тобой связываться. Вот, Владик, сволочь, подсунул! Надо было тебя этому волчаре отдать. Пускай бы он с тобой помучился. Идешь со мной или нет?

- Нет! - крикнула она. - Не хочу ничего жрать с вами. И не буду! Лучше подохнуть, чем в таком мире жить!

- Ну, и подыхай себе! Никуда отсюда не выйдешь. Скулить будешь под дверью, не открою! И решетки на окна. Как в камере!

Он поднялся с постели, дернул ручку, выскочил из комнаты и со злостью хлопнул дверью. Закрыл её на замок, вынул ключ, убрал в карман.

Охранник Саша притащил ещё несколько бутылок водки, поставил на стол. Витек откупорил одну, налил себе в бокал. Хлопнул его в одиночку, набросился на копченую говядину, нарезанную толстыми ломтями.

- Сашок, тащи ещё жратвы, водки пока хватит.

- Ты уже и так все подметелил, Витек, - проворчал Саша. - На тебя не наготовишь. Надо было предупредить, что вечером отъедаться будешь!

Витек вытаращил на него злые мутные глаза.