«Фрам» в Полярном море

Любопытно, что «Фрам» все время был обращен носом к югу, а именно на Ю 3° З, и за весь дрейф это положение изменялось весьма незначительно. 14 мая я записал: «„Фрам“ пятится к цели задом, – он все время стоит носом к югу. Судно будто опасается увеличить расстояние между собой и остальным миром, страстно желает вернуться на юг, в то время как невидимая сила увлекает его к неизвестному – на север. Надеюсь, что в этом опасливом заднем ходе в глубь Полярного бассейна не таится никаких дурных предзнаменований? Не думаю: ведь и рак когда-нибудь приходит к цели».

Общий ход нашего дрейфа лучше всего виден из перечня наших широт и долгот за различные дни 1894 года.

1 мая 80°46' сев. шир. (увеличение или уменьшение широты)

4 мая 80°50' сев. шир. (+4)

6 мая 80°49' сев. шир. (–1)

8 мая 80°55' сев. шир. 129°58' вост. долг. (+6)

12 мая 80°52' сев. шир. (–3)

15 мая 129°20' сев. шир. (–3)

21 мая 81°20' сев. шир. 125°45' вост. долг. (–3)

23 мая 81°26' сев. шир. (+6)

27 мая 81°31' сев. шир. (+5)

2 июня 81°31' сев. шир. 121 °47 вост. долг. (0)

13 июня 81°46' сев. шир. (+15)

18 июня 81°52' сев. шир. (+6)

До сих пор мы имели удовлетворительные успехи в движение на север, затем наступила «реакция».

24 июня 81°42' сев. шир. (+6)

1 июля 81°33' сев. шир. (–9)

10 июля 81°20' сев. шир. (–13)

14 июля 81°32' сев. шир. (+12)

18 июля 81°26' сев. шир. (–6)

31 июля 81°02' сев. шир. 126°05'05" вост. долг. (–24)

8 августа 81°08' сев. шир. (+6)

14 августа 81°05' сев. шир. 127°38' вост. долг. (–3)

26 августа 81°01' сев. шир. (–4)

5 сентября 81°14' сев. шир. 123°36' вост. долг. (+13)

Затем снова пошли к северу, но не очень быстро.

Как и прежде, мы постоянно ожидали встречи с землей и склонны были усматривать признаки ее близости то в том, то в другом «факте». Но каждый «факт» оказывался в конце концов плодом нашей фантазии, да и большая глубина моря показывала, что земля во всяком случае не близка.

Позднее – 7 августа, – обнаружив глубину в 3850 метров, я записал в дневнике: «Думаю, что впредь не будет и речи о мелководном Полярном море, где повсюду можно наткнуться на сушу. И, чего доброго, мы в конце концов пройдем в Атлантический океан, не увидав по пути ни единой горной вершины. Да, пожалуй, нас ждет еще немало неожиданностей впереди!».

План, о котором я упоминал выше: путешествие к полюсу на санях и собаках, продолжал занимать меня; во время ежедневных лыжных или санных прогулок я внимательно изучал состояние льда и возможности успешного продвижения по нему.

В апреле условия были особенно благоприятны, санный путь был превосходен. Поверхность льда под действием солнца стала более ровной, и полозья скользили по нему лучше, чем по тяжелому, наметенному вьюгами зимнему снегу; кроме того, ветры занесли снегом торосы и почти сравняли их, так же как трещины и полыньи, которых осталось немного, так что можно было проезжать милю за милей без особых помех. В мае, однако, наступила перемена.

Уже 8 мая ветер во многих местах взломал лед, и «во всех направлениях открылись полыньи, которые сильно мешали во время поездки на собаках». Температура держалась, однако, еще настолько низкая, что полыньи быстро замерзли, и путь опять выровнялся; к концу месяца потеплело, вода уже не так быстро затягивалась льдом, и полыней становилось все больше и больше.

20 мая я писал: «Утром ходил на лыжах. Ветер, не стихавший всю последнюю неделю, опять сильно поломал лед во многих направлениях. Перебираться через полыньи нелегко – они забиты мелким битым льдом, а сверху запорошены снегом. Такой лед имеет очень обманчивый вид: глядя на него, думаешь, что под тобой крепкий лед, а воткнешь в него палку – и она сразу проваливается в воду».

Во время лыжных прогулок я не раз попадал на такой снег. Бывало, идешь и вдруг чувствуешь, что снег расступается под тобой, и тогда немалых трудов стоило вернуться поскорее назад, на крепкий лед.

5 июля поверхность льда и снега была приблизительно такой же, как и прежде. Я писал: «Только что вернулся с лыжной прогулки, предпринятой вместе со Свердрупом в южном направлении. Это первая прогулка после долгого перерыва. Лед изменился, но не к лучшему; лыжный путь хороший, крепкий, но торосы трудно проходимы, и во всех направлениях рассеяны трещины и бугры. По такому льду на санях недалеко уйдешь».

И все же движение по льду было до сих пор возможно; но вот снег стал таять, и препятствия возросли. 13 июня записано: «Лед с каждым днем делается все более рыхлым, и везде вокруг на льдинах образовались большие озера талой воды. Короче говоря – настоящая распутица; лыжи то и дело проваливаются в воду. Словом, путь ни к черту. Вряд ли далеко удалось бы уйти теперь за день, если пришлось бы пробираться на юг или на запад. Все выходы закрыты, а мы в цепях, в цепях!

Подчас меня прямо удивляет, что никто из наших молодцов не тревожится, – ведь нас уносит все дальше на север, дальше и дальше в неведомое. Ни у кого ни тени боязни. Все по-прежнему огорчаются, когда нас гонит к югу или слишком далеко к западу, и сияют от радости, когда дрейфуем прямо на север. Чем дальше, тем лучше!