«Фрам» в Полярном море

Под этими обитыми нейзильбером полозьями были поставлены тонкие запасные кленовые подполозья, основательно просмоленные. Кроме того, нарты были укреплены другими способами: ведь первоначально на нартах приходилось везти довольно тяжелый груз. От этого, правда, вес нарт несколько превысил первоначальные расчеты. Зато они выдержали с честью весь долгий путь. Ни разу за всю экспедицию у нас не было задержек из-за поломки нарт; а ведь без этого не обходилась еще ни одна из прежних санных экспедиций.

Несколько раз я упоминал о нашей одежде, испытанной в пробных экскурсиях. Хотя мы и пришли к заключению, что одежда из волчьего меха слишком тепла, все же мы взяли ее в первый поход и прошли в ней часть пути, но ужасно вспотели. Когда после трехдневного путешествия мы вернулись обратно на судно, эта меховая одежда пропиталась испариной и так отяжелела, что заметно увеличивала общий вес снаряжения.

Немало времени провисела она затем над печкой в кают-компании, прежде чем просохла. К этому надо добавить, что когда, походив в ней некоторое время, мы сняли ее и оставили на морозе, она так смерзлась, что ее трудно было снова натянуть на себя. Все это не слишком располагало в пользу меховой одежды.

В конце концов я решил отложить ее в сторону и остаться в вязаной шерстяной одежде, свободно пропускающей испарину. Иохансен последовал моему примеру. Теперь наша одежда состояла из двух шерстяных егеровских фуфаек, поверх них свитер из верблюжьей шерсти и еще исландская шерстяная куртка. Иохансен вместо куртки носил прозванную у нас на корабле «анораком»[257] блузу из грубошерстного домашнего сукна с капюшоном для головы на эскимосский лад. На ногах у нас были шерстяные носки, короткие брюки до колен из крестьянского сукна и такие же грубошерстные гамаши. Для защиты от ветра и снегопада мы носили «ветряные» костюмы, о которых я уже говорил, из тонкой, но плотной бумажной ткани; они состояли из широких брюк и балахона с эскимосским капюшоном.

Важной частью экипировки была обувь. Вместо длинных чулок я предпочел свободные гамаши, а на ступни – небольшие носки, которые легко высушить за ночь у себя за пазухой. Когда идешь по снегу при низкой температуре, на лыжах или без них, самая лучшая обувь из всех испытанных мной – это лапландские каньги, но непременно сшитые из шкуры с задних ног оленя-самца[258].

Такие башмаки теплы, прочны, всегда остаются мягкими, их легко снимать и надевать. Но каньги требуют бережного обращения: чтобы они не испортились, их надо старательно просушивать возможно лучше и каждую ночь. Если светит солнце и стоит хорошая сухая погода, то лучше всего выставлять их для просушки на вольном воздухе, надев на лыжные или какие-нибудь другие палки и вывернув предварительно наизнанку, шерстью внутрь: тогда сама кожа скоро высыхает. Если этого не сделать, волос начнет выпадать.

Но при сильных морозах, которые мы испытывали в начале нашего путешествия, сушить каньги таким способом было совершенно невозможно, и оставалось одно – сушить их ночью на своих собственных ногах: сначала отряхнуть и выколотить снег из шерсти, потом обтереть посуше, вывернуть их наизнанку волосом внутрь, вложить стельки из сухой осоки (sennegrees), если она есть в запасе, надеть на голые ноги и так обутым и залезать в спальный мешок[259]. Для сезона более мягкой погоды и мокрого снега мы взяли «комаги» из сыромятной воловьей кожи с подошвами из тюленьей шкуры. Пропитанная смесью дегтя и сала, обувь эта непромокаема и очень прочна.

Лапландские каньги мы сначала выстилали сухой осокой, которой у нас был взят с собой порядочный запас, она незаменима для стелек. Надев выстланные ею башмаки на босую ногу по-лапландски, сохраняешь ноги сухими и теплыми, так как осока впитывает в себя всю влагу. Вечером отсыревшую траву надо вынуть из обуви, хорошенько растрепать, чтобы она не слежалась, и положить на ночь себе за пазуху или засунуть в карманы брюк; к утру она почти просохнет, и ею снова можно выстлать башмаки. Мало-помалу сухие стебли этой травы с метелками на концах перетираются, и поэтому в длительное путешествие осоки следует брать с собой изрядный запас.

Были у нас с собой еще исключительно теплые и прочные гамаши из овечьей шерсти и человеческого волоса и грубошерстные портянки, которыми мы, в особенности я, стали пользоваться в конце путешествия. Они удобны в ходьбе и легко просыхают за ночь, если положить их за пазуху или засунуть в карманы. На руки мы надевали большие рукавицы из волчьего меха, а под них обыкновенные шерстяные варежки. Их тоже приходилось сушить на теле во время сна.

Вообще наше бедное тело было единственным источником тепла, которое имелось у нас на такой случай, и мы использовали его елико возможно – ночью постоянно спали с мокрыми компрессами, изнывая от сырости, чтобы поменьше страдать от этого зла на следующий день.