«Фрам» в Полярном море

Я ободрял товарищей, как мог; говорил, что еще несколько решительных гребков, и мы напьемся горячего чаю, расписывал им блага, которые ждут на борту «Фрама». По правде сказать, все и без того прилежно работали веслами, но были страшно измучены. Волны беспрестанно окатывали нас, мы промокли до костей, – меховой или непромокаемой одежды никто из нас, конечно, не догадался взять, – накануне ведь стояла чудесная погода.

Как, однако, мы ни старались, как ни налегали на весла, вскоре обнаружилось, что заставить лодку идти вперед совершенно невозможно. Не только ветер и волны, но даже течение было теперь против нас. Мы работали изо всех сил, но самое большее, чего удавалось добиться, это удержать лодку на одном месте. Иначе ее понемногу относило назад. Я пытался поднять дух товарищей тем, что «вот мы продвинулись вперед, теперь надо только еще немножко поднажать…». Но это помогало мало. Ветер свистел в ушах, волны обдавали нас пеной. Просто зло разбирало: до корабля, казалось, рукой подать, и все-таки невозможно хоть сколько-нибудь придвинуться к нему.

Вынуждены были опять повернуть к берегу, где нам помогло попутное течение. Оттуда стали понемножку подвигаться вперед. Дружно нажимали на весла, пока не оказались примерно на траверзе «Фрама», и попробовали пройти к нему напрямик. Но едва попадали во встречное течение, оно снова безжалостно уносило нас назад. Еще и еще раз повторяли мы попытки, – результат был все тот же.

Тут с судна бросили буек; стоило только нам подойти к нему, и нас подтащат. Нет, и это не удается. Далеко не благие пожелания изливали мы на головы товарищей, находящихся на борту судна. Какого черта не подошли они и не взяли нас, когда увидели, как трудно нам приходится, или почему, по крайней мере, не опустят они якоря и не позволят течению немножко отнести судно к нам; видят же они, как мало нам осталось, чтобы пройти вперед.

Но, может быть, здесь мелко?

Еще последняя отчаянная попытка! Мы налегли, каждый мускул напряжен до крайней степени, теперь только бы достигнуть буя. Вдруг с яростью видим, что его оттаскивают. Прошли немного мимо «Фрама», затем повернули назад к нему. На этот раз нам удается с подветренной стороны подойти к судну ближе, чем прежде. Но на воде все еще нет буйка, его почему-то не бросают. Мы требуем буек, как безумные, ибо не можем терпеть больше.

Позволить отнести себя и опять идти к земле в нашей насквозь промокшей одежде – мало удовольствия. Теперь мы хотим на борт во что бы то ни стало. Мы кричим, ревем как звери. Вот наконец люди на судне бегут к корме, снимают буй и бросают конец с буем нам. А мы свои последние силы вкладываем в греблю. Вот до буя осталось пройти расстояние, равное нескольким длинам нашей лодки; гребцы впились в весла и почти совсем ложатся на скамьи.

Новый безумный нажим. Вот осталось всего три длины лодки… две с половиной… еще через минуту – две… еще немного погодя только одна… Еще несколько бешеных взмахов веслами, и расстояние еще меньше. – «Ну, братцы, теперь еще два-три сильных гребка и – конец»… – «Ну, нажмем, еще немножко!»… – «Ну же, ну!»… «Идет, хорошо, дело на мази!» – «Уже мы близко»… «Не сдаваться! Держись!»… – «Ну, подналягте». – «Готово, поймали!»…

Вздох облегчения пронесся на лодке. И снова: – «Шевелите, шевелите веслами, иначе буксир лопнет. Подгребайте, ребята»…

Подгребли еще, и нас подтянули к борту «Фрама». Только теперь, когда мы стали у борта и началась перегрузка шкур и мяса на судно, стало как следует понятно, с чем пришлось бороться: течение вдоль борта шло бешеным потоком. Наконец, поднялись на палубу. Настал вечер; как сладко было поесть горячего, а потом растянуться на сухой и теплой койке. Отрадно получить такую награду за свои труды.

Результатами наших неимоверных трудов в течение суток были два убитых оленя, которых мы так, к сожалению, и не смогли забрать, два убитых медведя, их-то привезли, но они вовсе не так были нам нужны, и вконец испорченная одежда. Две тщательные стирки прошли для нее совершенно бесследно, она так и провисела «для просушки» на палубе в течение всего нашего плавания.

В ту ночь я, видно, очень мало спал, так как в дневнике своем нахожу следующую запись:

«Вернувшись на «Фрам» после труднейшей поездки на лодке, какую, как мне кажется, я еще никогда не испытал, заснул крепко, но ненадолго. Теперь лежу и верчусь на койке, не в силах больше уснуть. Не от кофе ли, выпитого после ужина? Или оттого, что, проснувшись, для утоления жгучей жажды выпил холодного чаю? Я закрываю глаза, пытаюсь еще и еще раз уснуть. Ничего не выходит. Передо мной проходят туманные картины воспоминаний, легкие, как пух, они оседают мне на душу…