Франсиско Франко и его время

4 июля 1952 г. Франко посетил Поблет. Расположенный там монастырь ордена Систерсиенсе, или Дель Систер, основанного бенедиктинцами, находился в процессе реставрации. Генерал ордена, он же аббат монастыря, подвел Франко к могильной плите герцога Уортена, находившейся в атриуме церкви. Как свидетельствовала надпись на могильной плите, Уортен умер в 1731 г. и, как следует из хроники монастыря, «в лоне Римской католической церкви». Франко потребовал от аббата перенести могильную плиту с именем Уортена за пределы стены, окружавшей монастырь и освященное кладбище, что и было сделано через несколько дней после визита Франко. Под этой плитой праха Уортена давно уже не было: могилы монастыря, оскверненные еще в XIX веке, давно уже были пустыми. Но монахи проявили упрямство — в 1955 г. под предлогом реставрации стены кладбища, могильная плита Уортена была водворена на освященную территорию: ведь Уортен умер в лоне Римской католической церкви и был достоин, по мнению монахов, христианского погребения [314]. Если не его прах, то, по крайней мере, его надгробная плита. Но эпизод в Поблет — скорее исключение, чем правило: Франко, военный до мозга костей, редко терял самообладание. Что же касается XX века, то главную роль в борьбе с масонством Франко отвел себе — «часовому, никогда не покидавшему свой пост»: «защитил Испанию от сатанинских козней» в гражданской войне. Теперь же он занят поисками средств, как защитить Испанию «от сверхмасонского государства», чьим приказам, по его убеждению, «подчиняются Вашингтон и Лондон и которое пытается разрушить Испанию по той простой причине, что она внесла Евангелие в мир, и ее люди — солдаты Бога». X. Туссель в предисловии к книге А. Майора «Франко в изоляции» заметил, что Франко никогда не был фашистом, он был военным, консерватором и традиционалистом. Ни на секунду он не допускал даже возможности изменить нечто важное в своем режиме 

[315]. Франко, как свидетельствуют многочисленные источники, был убежден, что избран Провидением. Но все же особые надежды Франко возлагал на то, что дверь во внешний мир ему откроет растущее напряжение в блоке победителей. Он был убежден, что его предупреждения рано или поздно будут услышаны. И он не ошибся.

Выход найден

Франко не мог тогда знать, что 3 марта 1946 г. Дж. Кеннан, советник посольства США в Москве в ранге посланника, в докладе государственному секретарю Бирнсу изложил основы «испанской» политики Кремля, как он ее понимал. Эта политика, по его мнению, — наследие опыта Москвы, приобретенного в годы испанской гражданской войны и Второй мировой войны. Советский Союз брал на себя обязательства перед правительством Республики, и его поражение вызвало сильную досаду. Посылка «голубой дивизии» на русский фронт была неприкрытой агрессией против Советского Союза. Кроме того, испанцы несли прямую ответственность за разрушение и ограбление дворца Екатерины в Царском Селе, возможно, самом прекрасном из русских исторических памятников: в нем они разместили своих лошадей [316].

Кремль, по мнению Кеннана, исходя из предсказуемых перспектив «холодной войны» не заинтересован в успехе политического перехода к умеренному правительству, которое упрочит западный характер Испании. Кремль стремится к дестабилизации правительства Франко, создавая ситуацию политического беспорядка, что позволит компартии, общеизвестной своей способностью к организации и дисциплине, взять под контроль ситуацию [317]. По необъяснимому совпадению два дня спустя У. Черчилль произнес в Фултоне речь, весьма схожую по своей тональности и смыслу с декларацией Дж. Кеннана.

12 марта 1946 г. в «Arriba» была опубликована статья, в которой Хуан де ла Коста (один из псевдонимов Франко и его соавтора Карреро Бланко) предупреждал: «Сталин будет доминировать в Старом Свете и это будет равносильно тому, что поставить на колени Соединенные Штаты. С укреплением позиций на Пиренейском полуострове, Россия будет располагать основными стратегическими позициями для нанесения удара в сердце Британской империи».

В начале июня 1946 г. во время дебатов в палате общин по международным проблемам У. Черчилль в своей пространной речи коснулся и испанского вопроса. Вызвав аплодисменты на скамьях оппозиции своим заявлением, что ему так же мало нравится нынешняя британская администрация, как и кое-кому — режим Франко, У. Черчилль заявил: «Между не нравится правительство и стремлением развязать гражданскую войну в стране существует весьма значительная дистанция… Даже коммунисты в Испании не поблагодарят иностранные державы за стремление начать вторую гражданскую войну, и ничего нет более глупого, чем говорить испанцам, что они должны сбросить Франко и в то же время, что не нужно военное вмешательство со стороны части союзников, как это можно себе представить» [318].