Франсиско Франко и его время

Следуя полученным инструкциям, Терраса дал понять, что торговые отношения не могут быть установлены без того, чтобы стороны не обменялись жестами, носившими политический характер. «Испания заинтересована в возвращении тех испанцев, которые задерживаются „против их воли в СССР“». Шеррер перечислил шаги, на которые Советский Союз мог бы пойти: прекратить атаки в ООН, умиротворить партизан внутри Испании, вернуть пленных «голубой дивизии» и, кроме того, улучшить дипломатические позиции перед «англосаксонским миром». Терраса добавил, что жестом доброй воли могло бы стать освобождение офицеров и сержантов «голубой дивизии». Но это предложение было затем отвергнуто Франко: в освобождении пленных нельзя следовать иерархическому преимуществу.

Получив известие о результатах встречи Шеррера и Террасы, Карреро Бланко собственноручно отредактировал ноту, которую направил Франко («Мой уважаемый и любимый каудильо…»), а затем и Мартину Артахо. В ней говорилось: «Испания готова делать различие между русским народом, которому желает благополучия, и советским правительством… Испания также далека от коммунизма, как и от либерального капитализма… Испания придерживается твердой пацифистской позиции, как это она продемонстрировала в последних событиях» — имелись в виду годы Второй мировой войны. По мнению Карреро Бланко, разделяемому и Франко, СССР как свидетельство доброй воли мог бы выполнить следующие условия:

— отказаться от поддержки, которая сейчас оказывается испанским изгнанникам;

— отказаться от антииспанской деятельности в ООН и ее пропаганде;

— оказывать благожелательность и создать благоприятные условия для католической церкви во всех странах, где она пользуется влиянием, и проявить внимание и уважение Ватикану;

— предоставить гарантии территориальной целостности Испании и невмешательства в ее внутренние дела;

— репатриировать всех испанцев, которые помимо их воли находятся на территории России.

При выполнении этих условий Испания обещала соблюдать дистанцию между коммунистической доктриной и русской нацией и придерживаться нейтралитета в любой войне [371].

Шеррер и Терраса еще неоднократно встречались — по крайней мере известно об их переговорах 8 и 16 марта 1947 г. Известно также, что Терраса предложил, чтобы страной-посредником для переговоров по осуществлению торговых отношений между СССР и Испанией была Швейцария, Шеррер предпочел Танжер.

Однако этот первый раунд в установлении торговых отношений завершился провалом. 5 апреля 1947 г. ТАСС официально и категорически опроверг сведения, опубликованные в газете «Svenska Morgenbladet», издававшейся в Стокгольме, о контактах между Испанией и СССР в Буэнос-Айресе и Танжере. Иное решение откладывалось на многие годы, во всяком случае, на официальном уровне.

Конец изоляции

В октябре 1954 г. фалангиста Лекерику на посту посла Испании в США сменил граф Монтрико Хосе Мария Ареильса. Тон его первого послания Мартину Артахо 3 ноября был ликующим: накануне его принял госсекретарь Д. Фостер Даллес, хотя в этот день у него было много визитеров — королева-мать Великобритании, главы правительств Германии и Японии, президент Либерии. К тому же в этот день проходили выборы в конгресс. Принял с большой сердечностью в своем кабинете. Симмонс, шеф протокола, заметил, что для сухого и строгого Даллеса такой тон не был характерен [372]

.

Описание приема, оказанного новому послу Испании в Нью-Йорке, окончательно убедило Мартина Артахо, а после его доклада в Эль Пардо и Франко, что для североамериканского истеблишмента Испания наконец-то перестала быть парией.

Ареильса был приглашен на обед, данный Советом по международным отношениям. Эта организация была создана Алленом Даллесом, среди ее членов — послы, профессора университетов, журналисты. На Ареильсу обрушился водопад вопросов — ведь он был первым испанцем после Хуана Негрина, посетившего собрание этого Совета в 1940 г. Слушателей больше всего интересовало положение протестантского меньшинства и иудеев, свобода прессы, проблема Гибралтара и возможность вступления в НАТО.

Не менее впечатляющий прием Ареильсе был оказан в Пресс-клубе, основанном североамериканскими журналистами, работающими за границей после Второй мировой войны. Журналисты были встревожены последними распоряжениями Ариаса Салгадо, ущемляющими свободу иностранных корреспондентов. Посол заверил, что грядет постепенное смягчение цензуры, хотя оно и не коснется врагов режима.

Особенно теплый прием был оказан Ареильсе в обществе «Друзей Испании», возглавляемом Стентоном Гриффитом. Среди 350 приглашенных на обед в отеле «Уолдорф Асториа» присутствовали мэр Нью-Йорка, крупнейшие финансисты и герцог Виндзорский, который когда-то был Эдуардом VIII. Герцог, чью шею украшал орден «Золотого руна», которым его удостоил Альфонсо XIII в 1924 г. и на похоронах отца которого в далеком 1936 г. присутствовал начальник генштаба республики, поднял тост за «генерала Франко», одного из наиболее выдающихся государственных деятелей Европы. Но главный триумф был еще впереди [373].