Франсуа Антон Месмер

Я поспешил ее разбудить; проснувшись, она ничего не помнила; я задал ей несколько вопросов о Ламартине, Ледрю-Роллене, о Гренобле, о Генрихе V и Леоне I.

Она рассмеялась. Я провел ей большими пальцами по лбу, желая, чтобы она вспомнила, и она тут же вспомнила. Я попросил ее повторить рассказ, и она повторила его, причем очень точно и теми же словами. Это легко было проверить, ведь мои вопросы и ее ответы тщательно записывались.

С тех пор, и неоднократно, я возобновлял эксперименты с этим ребенком: никогда у нее, а точнее, над ней магнетическая власть не имела ограничений; по собственному желанию я делал ее немой, слепой, глухой. Одним словом, я возвращал ей ее способности и доводил их до такого уровня совершенства, который, казалось, переходил границы возможного. Например, ее сажали за пианино (усыпленную или бодрствующую — это не важно), она начинала играть сонату; один из присутствующих указывал мне тихонько мелодию, которую он хотел бы, чтобы девочка сыграла вместо сонаты. Соната тут же прекращалась, ребенок, как только я протягивал к ней руку, играл заказанный мотив.

Мы раз двадцать проводили этот эксперимент перед самыми недоверчивыми свидетелями, и ни разу она не сорвалась.

Дом отца Мари был построен на месте древнего кладбища; на камнях, огораживающих сад, еще можно было прочитать несколько надгробных надписей; из-за этого бедная малышка дрожала от страха и с наступлением ночи не осмеливалась сделать какое-либо движение. Вечером в день моего отъезда мадам Д. рассказала мне об этом, и, так как мое влияние на ребенка было весьма велико, она попросила, не мог бы я чем-то помочь. Я так привык к чудесам, что ответил: нет ничего легче, мы немедленно проведем эксперимент. Действительно, я подозвал ребенка, положил ей руки на голову, желая снять всякие опасения, и сказал ей:

— Мари, ваша мама хочет дать мне с собой в дорогу персиков; сходите принесите из сада несколько виноградных листьев, чтобы завернуть в них персики.

Было девять вечера — темным-темно. Ребенок побежал, напевая, и вернулся, напевая, — она принесла виноградные листья, сорванные в том самом месте, где лежали надгробные камни, так пугавшие ее даже днем.

С этого момента она не проявляла больше ни малейшего страха, идя в сад или другую часть дома — в любой час ночи и даже без света.

Я вернулся в Осер спустя три месяца, никого не предупреждая о приезде. За два дня до моего прибытия Мари хотели вырвать зуб.

— Нет, мамочка, — оказала она, — подожди. Послезавтра приедет мсье Дюма — он подержит меня за мизинец, пока мне будут рвать зуб, и тогда я не почувствую никакой боли.

Я приехал в указанный день; взяв руку ребенка в свою, я держал ее во время операции, которая прошла без малейшей боли.

Пусть не просят у меня раскрытия явлений, о которых я рассказываю: я не могу этого сделать. Я лишь утверждаю, что все правда. Я ни в коей мере не стараюсь проводить сеансы магнетизма от нечего делать; я это делаю лишь тогда, когда меня принуждают к этому, и каждый раз я испытываю крайнюю усталость.

Я думаю, что с помощью магнетизма нечестный человек может принести много зла. Я сомневаюсь, что с помощью магнетизма честный человек может сделать хоть какое-либо добро.

Магнетизм — это забава, он еще не наука».

И сейчас гипноз далеко еще не наука, хотя в медицине он уже не забава. Впрочем, в исполнении эстрадных гипнотизеров он, конечно, забава, и очень увлекательная, — так считает М. И. Буянов.

Нечестный человек может принести людям вред не только с помощью того, что Дюма в духе своего времени именует магнетизмом; способов приносить вред очень много, из них гипноз должен находиться где-то на последних местах. Это не самая опасная для человечества форма деятельности. Зато пользы гипноз может принести очень много — хотя бы вылечить человека. Магнетизм — могучее оружие, великое лечебное средство, и в этом Месмер был прав. Если он только правильно используется. Гипноз — не нож, которым можно убить человека, а нож, которым можно вырезать воспаленный аппендикс, спасти жизнь.

Дюма не был врачом, он был просто любознательным человеком. Для него магнетизм был кратковременной забавой — как для Энгельса или Диккенса, которые тоже интересовались гипнозом.

Сбылись ли политические пророчества, высказанные уже знакомой читателям Мари? — спрашивает М. И. Буянов. Нет, конечно. Я не стал подробно проверять соответствие рассказа Мари историческим данным, а только выписал из одной дореволюционной энциклопедии следующие строки: «Анри д'Артуа (1820–1883), герцог Бордоский, граф Шамбор, сын герцога Беррийского, убитого в 1820 году. Воспитывался в изгнании в Австрии; умер бездетным. Последний представитель старшей линии Бурбонов. Легитимисты именовали его французским королем Генрихом V».

В книге Александра Дюма «Беседы об искусстве и кулинарии» есть глава «Сеанс магнетизма». Интересно прочитать ее полностью.

«Я хочу ответить на некоторые вопросы о магнетизме, вопросы, которые мне были заданы, после опубликования моего романа «Жозеф Бальзамо».